Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
в НСНРП[3] и имел определенные привилегии. Судя по всему, на ферме работали пленные, хотя до конца это неясно: по крайней мере, после войны не удалось обнаружить никаких следов. Родители, особенно отец, воспитывали детей строго и сурово. Отец почти ежедневно избивал мать Хельги и детей, чтобы научить подчиняться. Хельга рано научилась не привязываться к тому, что любит, и не доверять словам. Когда ей исполнилось шесть лет, отец упаковал маленьких котят, которых каждый год рожает ее любимая кошечка и с которыми она так любит играть, в мешок и завязал его. Девчушка понимала, что он собирается бросить мешок в ближайшую реку, как всякий раз, когда кошка рожает, и что все его рассказы об их внезапном исчезновении — ложь. Но она не умеет протестовать, слишком боится отцовского ремня.
Ферма — диктаторское государство в миниатюре, с авторитарными родителями. Для настоящего детства остается мало места. Скорее родители старались побыстрее изгнать ребячество из своих отпрысков и сделать так, чтобы они начали «приносить пользу». Хельга с ранних лет работала на ферме. После войны семья внезапно оказывается в затруднительном положении. Когда в недавно основанной ГДР было объявлено о земельной реформе, в ходе которой чиновникам — национал-социалистам угрожала экспроприация, семья собралась было бежать, но осталась, поскольку ферму не отобрали. Она была слишком мала и «не представляла интереса для русских». Чтобы подзаработать, Хельга, будучи подростком, устроилась продавщицей в соседнем городке. Там в 1961 году она встретила отца Конрада, который как раз был в очередном рейсе. Как они нашли друг друга, остается для Конрада загадкой. «Может, они поняли, что оба несчастливы и тем подходят друг другу. Но, к сожалению, из двух несчастий не рождается счастье».
Мать Конрада решила сбежать из дома и переехать в Западную Германию, чтобы жить с человеком, которого она знала всего несколько дней. Наверное, это казалось ей единственным способом спастись от семейки. Родители так и не простили ее, вся семья отвернулась, кроме одной сестры, которая поддержала ее тайную связь. Символично, что в тот год, когда Хельга сбежала, была построена стена, которая отделила Запад от Востока, как и его мать от ее предков. Эта стена стала для нее одновременно и защитой, и болью. Кажется, у родителей Конрада было в жизни несколько «хороших лет», но вскоре матери стало хуже. Непонятно почему, но она поздно забеременела Конрадом, единственным ребенком. Хельга больше никогда не видела своих родителей: на момент воссоединения Германий она уже была тяжело больна. Когда она умерла в середине 1990-х, на похороны неожиданно приехал ее отец. Конрад вспоминает старого, худого, но стоящего по стойке смирно и сурового человека. Он молча застыл у могилы, крепко сжав руки и сохраняя инкогнито. Лишь позже Конрад узнает, что этот человек, с которым он виделся всего один раз, был его дедом.
Мать, ребенок жестоких родителей, которые хотели привязать ее к ненавистной ферме и, вероятно, причастны к преступлениям нацистов, также привнесла свою травму в отношения с Конрадом.
Я говорю ему: «Мне кажется, ваша мать всю жизнь таскала за собой эту ферму. Место, из которого она не могла уйти, которое владело ею до самого ее конца. Она попыталась сбежать, но даже этот самый смелый прыжок не привел ее к свободе».
Большая часть семейной истории Конрада покрыта мраком и неоднозначна, он вспоминает лишь некоторые фрагменты. В психоанализе мы никогда не сможем найти историческую истину, но всегда начинаем с того, что известно и что еще помним. Внутренний мир Конрада, как и психика любого человека, базируется на памяти. Подозреваю, он не меньше привязан к той ферме, где выросла его мать. Это то место, те стены, которые вновь и вновь всплывают в наших разговорах в виде метафор: саркофаг, подвал. Для Конрада ферма, с которой он не может уйти, — это его мать. И он носит ее в себе всю жизнь, в потаенном уголке своего сердца.
«Лучше, чтобы мои дети не рождались» — вспоминается фраза Конрада, когда он рассказывает семейную историю. Я думаю, что под детьми он имел в виду самого себя. Он тоже не хочет передавать все, что сам пережил, и не знает другого способа разорвать нить поколений, не делая новых петель, привязывающих будущие поколения к старым семейным травмам.
Для Конрада рассказать историю семьи теперь означает возможность понять частичку себя. Это позволяет ему понять собственных родителей, вступить с ними во внутренний диалог, который не состоялся в действительности. Почему вы были такими? Была ли причина во мне? Понять — не значит простить. Но это значит получить ответ на вопрос, который Конрад носит в себе всю жизнь. Только сейчас, во время разговоров о семье, что-то сдвинулось во внутреннем мире Конрада: он хоронит то, что должно уйти в прошлое. Но остается вопрос, на который мы пока не нашли ответа. И я считаю, что именно он в первую очередь привел Конрада в мой кабинет, невысказанный, сопровождающий наши встречи все эти годы терапии: может ли еще быть как-то иначе?
Возвращение домой
Как выйти из тени собственной истории? За плечами три года терапии, все это время мы с Конрадом бьемся над этим вопросом. Прошедший год дал нам ключ к пониманию того, что происходит с ним. Но как освободиться от оков прошлого, найти дорогу в счастливую жизнь?
Потребовались годы, чтобы пробудить в Конраде любопытство: интерес к собственной личности, желание разобраться в себе, стремление получить новый опыт, раскрыть свою душу. По мнению психоаналитика Уилфреда Биона, любопытство, «стремление к познанию» — источник всех психологических изменений: желанию знать всегда противостоит мощная сила нежелания быть в курсе. Я считаю, что в Конраде изначально присутствовало это любопытство, просто оно было погребено под смиренностью и безразличием. Тем не менее оно сподвигло его взять себя в руки, начать задавать вопросы и искать ответы. Но что еще мешало Конраду сделать решающий шаг и по-настоящему взять под контроль собственную жизнь, не прибегая к терапии? Я думаю, дело в чувстве вины. Конрад испытывает его перед многими людьми, которых он разочаровал и обидел. Хотя только благодаря терапии он осознал это и, следовательно, получил некоторую свободу принятия решений, возможность не повторять прежние ошибки. Правда, он пока только на пороге трансформации.
В этом контексте Конрад возвращается к разговору об отношениях с Таней, которые омрачили всю нашу терапевтическую работу.
Я обращаюсь к нему со словами:
— Я чувствую, вы действительно хотите начать всё сначала. Но что-то заставляет вас держаться за старое.
— Может быть, потому, что я не могу забыть Таню.
Конрад начинает рассказывать их
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
