Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
class="a">[166] и др.).
Аналогичные нормативные акты принимались и на уровне республик (например, постановление Совета Министров РСФСР от 30 апреля 1949 г. № 292 «О хозяйственных договорах»[167]).
Работа по созданию союзного ГК, прерванная во время войны, продолжилась. Первый вариант проекта подготовил Всесоюзный институт юридических наук (ВИЮН) в 1940 г. Как отмечал А. Л. Маковский, это был бы совершенно другой ГК по сравнению с ГК 1922 г., более жесткий и менее рыночный. К работе вернулись в 1946 г., довоенные наработки использовались в качестве рабочего материала – государство и общество сильно изменились. Чуть позже, в 1948 г., рабочей группе был придан официальный статус: постановлением Совета Министров СССР 1948 г. была создана Правительственная комиссия по подготовке проекта ГК СССР, который должен был «заменить гражданские кодексы союзных республик, изданные еще в период восстановления народного хозяйства и рассчитанные на многоукладность экономики того периода»[168]. В качестве одного из промежуточных итогов появился проект ГК СССР (был отпечатан в 1951 г.)[169].
§ 6. Имперский патриотизм против революционной романтики
Большевики всегда достаточно умело сочетали насильственные способы управления с суггестивными, что во многом обеспечило им как успешный захват власти в октябре 1917 г., так и победу в Гражданской войне. При этом они активно использовали не только сугубо пропагандистские материалы, но и акты Права катастроф, решения высших органов партии, которыми руководствовались все органы власти.
В основе всякой суггестии лежит некоторая базовая идея. У большевиков это было социально-политическое учение Маркса в интерпретации Ленина и затем Сталина. Оно имело антилиберальный, интернациональный, если не сказать – космополитический, характер и остро антирелигиозную направленность. Национально-патриотическая идеологема Белого движения не смогла противостоять пропаганде большевиков. С тех пор руководство Советского Союза считало марксизм-ленинизм всепобеждающим учением, полагая, что в случае «хорошей войны» стоит лишь призвать рабочих и крестьян противоборствующей страны сбросить свои буржуазные правительства – и они тут же повернут штыки в обратную сторону.
Первый звоночек прозвучал во время «Зимней войны». Финские «трудящиеся», несмотря на активную информационную войну со стороны СССР, отнюдь не собирались низвергать свое правительство, а, наоборот, оказывали ожесточенное сопротивление Красной Армии.
Тем не менее прежняя направленность пропаганды сохранялась. Так, в целях поднятия боевого духа Красной Армии перед началом боевых действий в Бессарабии в 1940 г., которые так и не состоялись[170], политуправление РККА разъясняло бойцам: «На своих знаменах Красная Армия несет свободу трудовому народу от эксплуатации и национального гнета. Рабочие будут освобождены от капиталистического рабства, безработные получат работу, батраки, безземельные и малоземельные крестьяне получат земли румынских помещиков, налоги будут облегчены и временно совсем сняты». От политработников требовалось «на конкретных фактах показывать тяжелое положение трудящихся масс, особенно батраков и малоземельных, в Бессарабии, террор и насилие в тылу со стороны полицейско-жандармского аппарата… Разъяснять румынским солдатам несправедливость и безнадежность войны против СССР и задачи Красной Армии. Разоблачить произвол офицеров на фронте, капиталистов, помещиков, чиновников и полицейских в тылу… Пропагандировать переход солдат на нашу сторону и антивоенные настроения в армии противника. Широко пропагандировать каждый факт поражения румынских войск. Показывать счастливую и радостную жизнь рабочих и крестьян в СССР»[171].
В октябре 1940 г. был создан отдел пропаганды среди войск и населения противника Главного управления политической пропаганды Красной Армии, позднее – Седьмое (специальное) управление Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота.
12 октября 1940 г. Главное управление политической пропаганды РККА издало директиву о ведении идеологической работы в войсках противника. Стержневой в этом документе была идея о том, что «в деле защиты завоеваний социализма заинтересованы трудящиеся всех стран», – «следовательно, необходимо и возможно „политически отвоевать” у империалистов их собственных солдат»[172].
В первые месяцы Великой Отечественной войны советская пропаганда продолжала следовать этой директиве, напирая все на те же социально-политические темы в расчете на то, что солидарность между рабочими СССР и Германии преодолеет национальное противостояние. Среди появившихся тогда лозунгов были следующие: «Немецкие солдаты! Долой развязанную Гитлером грабительскую войну! Да здравствует дружба между немецким и русским народами!», «Немецкие солдаты! Советская Россия не посягала и не посягает на независимость и целостность Германии. Подумайте, ради чего вы проливаете свою кровь?» и «Немецкие солдаты! Запомните: уничтожение кровавого господства Гитлера и его приспешников – единственный путь к миру!»[173] Однако на начальной стадии войны против СССР германские войска в морально-психологическом плане представляли собой сплоченный, единый организм, нацеленный на победу. Из пяти с лишним миллионов солдат и офицеров вермахта, вторгшихся в пределы СССР, около трех миллионов были членами НСДАП[174].
В ответ нацистская пропаганда распространяла листовки следующего содержания: «Мы знаем, что ты насильно призван! Мы знаем, что ты недостаточно обучен! Мы знаем, что ты не обмундирован! Мы знаем, что тебя плохо кормят! Ты знаешь, что у нас ты будешь жить беззаботно, у нас будешь иметь работу и хлеб, у нас ты не будешь репрессирован, у нас по воскресеньям ты будешь свободен и сможешь побывать в церкви! Ты знаешь, что тебе под покровительством немцев жилось гораздо лучше, чем тебе живется теперь в Красной Армии!
Не бойся, что ты еще не обмундирован, но уже имеешь оружие в руках! Не бойся, мы тебя не тронем! Воспользуйся пропуском и переходи к нам![175] У нас тебе обеспечено культурное обращение и хорошие условия жизни! Ты сможешь остаться на Родине, если ты не предпочтешь по собственному желанию стать на работу в другом месте. Ты наверно останешься в живых под Германским покровительством!»[176]
В военной и информационной баталиях Красная Армия в начале войны проигрывала, о чем говорит в том числе и количество советских военнопленных: по состоянию на 11 декабря 1941 г., согласно сводке донесений немецких воинских частей, численность советских военнопленных составляла 3,8 млн человек, а с начала войны до 1 февраля 1945 г. в немецкий плен попали 5 млн 754 тыс. человек[177]. Не очень-то работала советская пропаганда и на внутреннюю аудиторию – советских граждан. Первые успехи вермахта привели в шок не только население западных территорий Союза, но и многих партийных и государственных деятелей.
В начальный период войны дезертирство и уклонение от воинской службы носили масштабный характер, хотя еще в довоенный период – 6 июля 1940 г. – Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об изменении пунктов «а» – «г» ст. 193 Уголовного кодекса РСФСР»[178] были ужесточены санкции за самовольные отлучки и дезертирство: лишение свободы на срок от 5 до 10 лет, а в военное время – высшая мера наказания (расстрел) с конфискацией имущества[179].
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
