Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
зато они легко могли научиться пользоваться ею друг у друга. Со временем это привело к тому, что все люди заговорили – примерно как лисы Людмилы Трут залаяли по-собачьи.
Так что же случилось с неандертальцами? Неужели их впрямь извели представители Homo puppy?
Эта гипотеза может служить отличной темой для остросюжетного триллера, однако не существует никаких археологических свидетельств в ее поддержку. Более правдоподобная версия заключается в том, что мы, люди, оказались лучше готовы к суровым условиям последнего ледникового периода (115 000–15 000 лет назад), поскольку научились работать сообща.
Ну а как же депрессивная книга «Эгоистичный ген»? Она вышла в самое подходящее время – в 1970-е годы, которые журнал New York назвал «десятилетием эгоистов». В конце 1990-х один ярый поклонник Ричарда Докинза решил претворить его идеи в жизнь – книга не вогнала его в депрессию, а, напротив, вдохновила. Этого поклонника звали Джеффри Скиллинг, и он руководил целой энергетической корпорацией Enron, опираясь на законы жадности.
Скиллинг ввел в компании систему «оцени и вышвырни» для оценки эффективности персонала. Получил высшую оценку (единицу) – наслаждайся солидными бонусами. Набрал пять баллов – отправляйся к неудачникам и испытывай унижение. Если за две недели не найдешь себе другую должность, тебя уволят. В Enron сложилась поистине гоббсовская корпоративная культура безжалостной конкуренции. А в конце 2001 года выяснилось, что Enron систематически фальсифицировала финансовую отчетность, и Скиллинг оказался за решеткой.
Сегодня около 60 % крупнейших американских корпораций используют ту или иную версию системы «оцени и вышвырни»[132]. «В финансовом секторе Лондона царит дух Гоббса, – писал журналист Йорис Лёйендейк после кризиса 2008 года. – Все против всех и не гнушаются самыми подлыми и жестокими приемами»[133]. То же можно сказать и про компании вроде Amazon или Uber, где сотрудников систематически сталкивают лбами. По словам анонимного работника Uber, эта корпорация – «гоббсовские джунгли, где ты не пробьешься наверх, пока не умрет кто-нибудь другой»[134].
С 1970-х годов наука заметно продвинулась вперед. В последующих изданиях «Эгоистичного гена» Ричард Докинз отказался от идеи о врожденном эгоизме человека, и она утратила доверие биологов. Хотя борьба и конкуренция определенно влияют на эволюцию, сегодня каждый студент-первокурсник биологического факультета понимает, что гораздо важнее сотрудничество.
Эта истина стара как мир. Наши далекие предки понимали важность коллектива и редко боготворили отдельных личностей. Охотники-собиратели со всего мира, от холодной тундры до знойных пустынь, верили, что все в жизни взаимосвязано. Они видели себя частью чего-то гораздо большего, ощущали свою связь с животными, растениями и матерью-землей. Вполне возможно, что они понимали человеческую природу куда лучше, чем мы[135].
Стоит ли удивляться тому, что от одиночества человек может в буквальном смысле заболеть? Что нехватка общения наносит такой же вред здоровью, как пятнадцать сигарет в день[136], а домашние животные снижают риск депрессии?[137] Люди страдают без общения и взаимодействия с другими[138]. Душа жаждет общения не меньше, чем тело жаждет пищи. Именно это в первую очередь и привело Homo puppy к успеху.
Как только я это понял, идея эволюции перестала казаться мне такой гнетущей. Пусть в мире нет никакого творца, никакого высшего замысла. Пусть даже само наше существование – просто счастливая случайность после миллионов лет слепых попыток. Но мы по крайней мере не одиноки. Мы есть друг у друга.
Глава 4. Полковник Маршалл и солдаты, которые отказались стрелять
1
А теперь коснемся очевидного и больного вопроса.
У нас, людей, есть и темные стороны. Иногда представители Homo puppy совершают ужасные, чудовищные поступки, невообразимые для других животных. Канарейки не строят концлагеря. Крокодилы не отправляют друг друга в газовые камеры. Ни разу в истории не было такого, чтобы коалы вдруг вздумали пересчитать, запереть и уничтожить всех представителей другого вида. Все подобные преступления – дело рук человека. Короче говоря, мы не только исключительно социальны, мы порой еще и шокирующе жестоки. Почему так?
Похоже, придется признать неприятный факт. «Тот же механизм, который делает нас добрейшими из созданий, – пишет эксперт по щенкам Брайан Хэйр, – превращает нас в самых жестоких существ на планете»[139]. Люди – социальные животные, но у нас есть фатальный недостаток – теплее всего мы относимся к тем, кто больше всего на нас похож.
Этот инстинкт, вероятно, закодирован в нашей ДНК. Взять хотя бы гормон окситоцин, который, как давно известно биологам, играет ключевую роль при родах и грудном вскармливании. Когда ученые обнаружили, что он также выполняет важную функцию в романтических отношениях, общественность пришла в восторг. Как просто – прыснуть в нос окситоцина, и лучшее в мире свидание гарантировано!
И впрямь, почему бы не распылять в городах окситоцин? Гормон, высокий уровень которого наблюдался у дружелюбных лисиц Людмилы Трут, делает нас добрее, деликатнее и спокойнее. Он превращает самого злобного отморозка в дружелюбного щеночка. Не случайно для этого гормона придумали кучу слащавых эпитетов наподобие «молока человеческой доброты» или «гормона обнимашек».
Но вскоре ученые выяснили кое-что еще. В 2010 году исследователи из Амстердамского университета установили, что действие окситоцина распространяется только на ту группу людей, к которой принадлежит индивид[140]. Судя по всему, гормон усиливает не только привязанность к друзьям и близким, но и неприязнь к незнакомцам. Окситоцин не работает на благо всеобщего братства – он укрепляет отношения человека лишь с теми, кого тот считает своими.
2
Не исключено, что Томас Гоббс все-таки был прав.
Возможно, наши предки действительно вели «войну всех против всех». Не против друзей, конечно, а против врагов – тех, кого считали чужаками. Если это правда, то к настоящему времени археологи должны были найти многочисленные вещественные доказательства нашей агрессии, убедительно свидетельствующие о том, что мы «запрограммированы» воевать.
Боюсь, так оно и есть. Первые подобные артефакты были обнаружены в 1924 году на северо-западе Южной Африки, недалеко от деревни Таунг. Местный шахтер случайно наткнулся на череп обезьяноподобного человека. Затем череп попал в руки анатома Раймонда Дарта, который установил, что тот принадлежит одному из первых гоминини, Australopithecus africanus, живших на земле два-три миллиона лет назад.
Открытие не особенно обрадовало Дарта. Исследуя черепа и кости других наших предков, он нашел на них следы многочисленных травм. Откуда они взялись? Неутешительный вывод напрашивался сам собой: древние гоминини использовали камни, клыки и рога для охоты на животных, но, судя по всему, не только на них. Они еще и убивали друг друга.
Раймонд Дарт одним из первых среди ученых
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
