на стопку нераспечатанных писем и тяжело вздохнул:
– В какую холеру я ввязался!
– Не переживай! Две недели пролетят быстро.
Алексис, похоже, в этом сомневался.
– Если у меня возникнут вопросы, ты мне поможешь?
– Конечно… Если захочешь узнать расписание приливов, последние результаты забегов, телепрограмму, я всегда готов ответить! Между прочим, забыл тебя спросить: ты играешь в шахматы?
– Худо-бедно.
Алексис уже несколько раз сделал в уме отметку: если в будущем ему понадобится поддержка или просто совет, обращаться к Джо бессмысленно. Но к кому же тогда?
Знакомство с жильем стало приятной неожиданностью. Алексис поселится под крышей, прямо над любимым местом Джо на причале. Студия была недавно отремонтирована, из большого мансардного окна было видно небо и океан, а вдали угадывалось побережье. Диван-кровать напомнил ему тот, на котором он спал в Бресте, у Валентины. Алексис понадеялся, что здесь ночи будут спокойнее. Когда он путешествовал по миру, ему приходилось жить в гораздо более спартанских условиях. Кровати заменяли брошенные на землю одеяла, он ночевал в казармах, палатках, селениях без водопровода. Новая квартира была по сравнению со всем этим шикарным пятизвездочным отелем! Не говоря уж о желтой «мехари», припаркованной у входа; Джо без проволочек вручил ему ключи от нее.
– Держи, она твоя…
– Ты ею не пользуешься?
– У меня нет прав, но из меня получился прекрасный штурман!
Под руководством Джо Алексис объехал на машине весь остров. Это был короткий тур для туриста, у которого мало времени и он хочет все увидеть за рекордно короткое время. Маяк Пен-Мен на западной оконечности, селение Керлар, колыбель Мадеков, семейства Яна. А на юге деревушка Локмарья, потом Кошачий мыс и пляж Красные пески на востоке острова. По дороге Джо рассказал ему о многих местах, которые покажет позже. В частности, об одном селении с часовней, взгромоздившейся на холм, где живет некая Оливия – одно ее упоминание заставило Джо покраснеть, – о большом пляже с мелким песком, куда надо идти пешком, о диком уголке на юге с обрывистыми скалами, который местные называют «Адской дырой», и о прекрасных прибрежных тропах, соединяющих все эти места. По возвращении в Ле-Бур Алексис, поторговавшись, уговорил приятеля заменить поход в бар ужином у Джо. Они ели спагетти с ветчиной и сливочным маслом и пили местное пиво. Это сочетание помогло Алексису сбросить напряжение и забыть о стрессе, который ждал его завтра. Однако потом, чуть позже, собственное отражение в зеркале призвало Алексиса к порядку. Со своими непокорными длинными каштановыми волосами, падающими на плечи, и густой бородой, закрывающей всю нижнюю половину лица, он походил на наемного убийцу.
– Не волнуйся, здесь не город. Людям наплевать на твою рожу… Лишь бы ты был хорошим доктором, – с видом знатока заявил Джо, и на этот раз Алексис ему поверил.
По возвращении домой он все же укоротил бороду, высвободив из зарослей рот, и попытался завязать хвост, чтобы придать себе чуть более опрятный вид. Жалкий камуфляж, подумал он, все больше нервничая. Как долго он пережевывал мрачные мысли, стоя перед приоткрытым окном? В конце концов он прибег к приему, который опробовал во время сложных миссий: постарался вспомнить все позитивные впечатления дня. Путешествие на пароме по спокойному морю, медленное приближение к острову – впечатляющее зрелище даже под облачным небом, – туристическую экскурсию на машине, новую встречу с Джо, каким бы чокнутым тот ни был. Хорошо зарекомендовавшая себя техника сработала. Глубокой ночью временный доктор уснул, чуть более уверенный в себе.
Глава 15
Маттье взял отгул, чтобы посидеть с отцом. Яна прооперировали рано утром и сначала поместили в палату реанимации, а потом перевели в обычную. Увидев на постели отца, не до конца отошедшего от наркоза, Маттье отшатнулся. Ему сразу вспомнилась мать, госпитализированная несколькими годами раньше в ту же больницу. Воспоминание было таким четким, что ему показалось, будто все произошло вчера. Разве Маттье не сидел в кресле в тот день, когда Брижит, его мать, подняли в палату из операционного блока? Тонкая хирургическая процедура заключалась в установке мозгового стимулятора, который должен был справляться с болезнью Паркинсона. Мамой занималась Мари-Лу на старте своей интернатуры в неврологии. Они с Мари-Лу только что познакомились, и ситуация была для него сложной. Женщина, в которую он безумно влюбился с первого взгляда, не должна быть врачом его матери. Подобные взаимоотношения пациента и медика никак не вписывались в его представления. Чтобы принять их, ему понадобилось время, а Мари-Лу терпение. Кем бы он был без нее? Сегодня он признавал, что она для него всё – и костыль, и родственная душа. Разве не благодаря ей он не утратил тогда ориентиры? Сумел быть с матерью, пока та лежала в больнице, научился лучше понимать ее? И так вплоть до ее скоропостижной кончины от легочной эмболии в прошлом году. Эта смерть его подкосила. С того дня он перестал беспокоиться о близких. Забыл, что у Яна тоже могут быть проблемы со здоровьем. Что он не бессмертен. Наблюдая за тем, как сестра меняет инфузионный мешок на капельнице, Маттье осознал, что чувствует себя таким же беспомощным, как у постели Брижит. С той лишь разницей, что мать болела долго и он успел привыкнуть к тому, что видит ее слабой. Тогда как в его восприятии отец оставался скалой! Пусть он иногда попадал пальцем в небо, но это не мешало ему быть непоколебимо сильным!
– Не знаете, Жерар придет его осмотреть? Я хотел бы с ним поговорить.
– Профессор? Я узнаю, доктор Мадек, и вернусь.
На пороге медсестра улыбнулась ему. Несмотря на то что Маттье был в белом халате, в данный момент он чувствовал себя обычным родственником пациента: озабоченным и жаждущим информации о том, как прошла операция. Ян пребывал в полудреме. Действие морфия? Является ли сильная бледность следствием большой кровопотери? Когда ему позволят ходить? Хотя Маттье и был хирургом, ответов на свои вопросы он не знал. Поскольку терпение никогда не входило в число его достоинств, он принялся расхаживать вокруг кровати, словно лев в клетке.
– Прекрати! У меня от тебя голова кружится, – простонал Ян, загораживая рукой глаза.
– Странная реакция на эндопротезирование! – Ответ Маттье вызвал у отца улыбку.
– Я имею право чувствовать себя уставшим, разве нет?
– Меньше прислушивайся к себе…
– Легко сказать.
– Тебе хотя бы вкололи антикоагулянт?
– Представления не имею.
– Ты же лежишь неподвижно, запросто можно заработать флебит… или даже эмболию.
– Эмболию?
Теперь Ян все понял. У Маттье за некоторыми словами прячется нечто совсем другое. Много чего. Например, страх потерять его, как
