– я его натренирую. (Смотрит за окно). Он совсем запущенный. (Мечтательно поскрёбывает ногтями по скатерти.) Йога ещё и не таких выправляла… (Фиоле – сухо.) Проводишь его в зал. Я покажу ему несколько упражнений. Мы сделаем шаг к здоровому телу, сбалансированному уму и внутреннему покою. (Проходит в зал.)
Фиола (окрикивает из окна – с тряпкой в руке.) Эй!.. Кори-дон! (Машет ему.) Комат. Комат я.
Фиола. Всё равно. Тебя сеньора зовёт.
Комат (встревоженно). А что случилось?
Фиола. Почём я знаю!.. Ноги вытирай…
У Комата – волнистые волосы с золотым оттенком, но он за ними не ухаживает. Фиола вынимает из них репей.
Комат. Боязно мне что-то. Объясни: зачем я ей всё-таки понадобился?
Фиола. Думаешь, она мне докладывает? Наверно, решила за тебя взяться и сделать из тебя чемпиона.
Комат (с ужасом). Сделать чемпиона? (Начинает заикаться; заиканье идёт его мужественной внешности, делая её не такой однозначной.) Н-н-некогда мне – я в-в-ведь коз пасу…
Фиола. А вот это ты забудь. У нас тут лозунг: «О спорт – ты мир!» Какие козы? (Отворяет двери и громко объявляет.) Сеньора Артемида, к вам посетитель.
Из песен Огня
Крошечным, еле живым я, лепесток Прометея,
Был у истоков своих: чуть потревожь – и привет.
Но сохранили меня люди, и дымные угли
Обогревают их кров, мысль собирают в пучок.
Как хорошо у костра под вечерок засидеться
Старым и малым; какой странникам отдых в пути,
Воинам и пастухам; что за подспорье хозяйке
В вечной её хлопотне – нужен я этим и тем!
Если б не пламя моё, праотцев славе старинной
Как фимиам воскурить? Чем отгонять мертвецов
Или нападки волков, что караулят у стада
Случай счастливый? Свиней как опалить щетину?
Выковать меч или нож? Так же и дело гончарных
Рук закаляют на мне – много есть дел у огня!
Жарится боб иль кипит из чечевицы похлёбка —
Так же мой труд (или воск плавится у ворожей!).
Втуне умею гореть, торфом укромным питаясь,
Или под крики «Пожар!» страшной стеной нарастать.
Бойтесь капризов огня – молния мне ведь сестрица
Дикая (как есть лесной бык и домашний телок).
Есть прирученный огонь, есть и хлопучие искры;
Есть что сжигает дрова, есть что сжигает людей, —
И головешкою стать каждый способен, кто будет
Или помехой ему, или подмогой ему,
Если не самым Огнём. Мистикой тут и не пахнет:
Тяга пошла, и горит сердце, и печень, и мозг —
Наш белоснежный баран…
Сцена двенадцатая
Фиола раскладывает на подносе ломтики нарезанных фруктов.
В гостиную врываются Пан и Аталанта.
Фиола. Чем обязаны?
Пан (запыхавшись). Сеньора дома?
Фиола (равнодушно). Где же ей быть?
Пан. Одна?
Фиола. Тебе-то что за дело? (Инстинктивно загораживает ему дорогу.)
Пан. Самое прямое. С ней может случиться непоправимое… А ну пропусти!
Фиола. «Гнев Пелеева сына»?
Пан. Пропусти немедленно! Или я не ручаюсь…
Фиола (Аталанте). Он не рехнулся?
Аталанта. Если бы так… Заварили мы с ним кашу. И он виноват, и я виновата.
Фиола. К чему ты клонишь?
Аталанта. Репутации сеньоры угрожает опасность.
Пан (взрываясь). Да пёс с ней, с репутацией! Её вообще попрут с Олимпа!
Отталкивает Фиолу. Та хватается за него. Происходит потасовка.
Вакх (на пороге). Надеюсь, не поздно… Мне нужно срочно переговорить с сестрой. Наедине.
Фиола (отступая). Она…
Вакх. Она с кем-то?
Фиола (лепечет). С Коридоном… С Коматом! Вечно их путаю!
Вакх. Давно? Они заперлись?
Фиола. О чём вы?.. Постойте… Не смешите мои стринги!
Пан (с угрозой). Ты всё равно их не носишь! Прочь с дороги.
Фиола. А вдруг вы… ошиблись. Отвечать-то мне…
Вакх. Ну и ответишь! С другой стороны, если мы неправы, придётся объяснять сестре наше вторжение, а правда для неё будет слишком вызывающей. Может в сердцах и за лук схватиться… Щекотливое положение!
Аталанта. Что же нам делать?
Фиола. Мы можем осторожно на них поглядеть – наверху есть щёлка…
Аталанта (фыркает). Ты ещё и подглядываешь!
Фиола (не слушая). Если поздно, то поздно, – к чему тогда шум? Тогда наоборот чем тише, тем лучше.
Вакх. Прекрасная идея!
Фиола. Тсс. Пойдёмте. Только я первая!
Вакх. Соблюдай субординацию.
Выстраиваются в очередь. Фиола пододвигает к стене табуретку. Вакх встаёт на неё и смотрит в щёлку.
Фиола. Ну что? Пан. Ну что? Вакх (с облегчением). Занимаются йогой. Фиола (прикладываясь к потайному «глазку»). И в самом деле – две собаки мордой вверх… Аталанта. Урдхва мукха шванасана! Пан (сменяя Фиолу). Вот это да – на неё не подействовало.
Аталанта. Она же богиня. Пан. Или есть ещё второй вариант: Бастинда – мошенница, и все её зелья – ни больше ни меньше как пустые обольщения. Вакх. A propos…
Из песен пастухов
Струи Ладона текут – воды ты не остановишь;
Горы Тайгета стоят – Ниса, Нонакра и Тмол.
Заяц ночует в лесу, ослик – в домашнем загоне,
Яд производит змея, сыплет орешник орех.
Двух медвежат-пестунов широколапая матерь
Водит – Каллисто ей свет шлёт от семи своих звёзд.
Розовый цвет миндаля и изумруд кипарисов,
Дафна, которую гнал грозный её ухажёр,
Бук, тамариск, и всего, право, всего изобилье!
В карстовых дуплах пещер – ласточек чёрных стрельба.
Есть и орлан-белохвост, и желтоглазая сплюшка,
На ежевичную гроздь рыжая соня нашлась.
Ворон на чёрных крылах обозревает пространство
Сверху, а снизу ему взгляд посылает тритон.
Жизнью всё живо, одна ведьма лишь нежить разводит —
Имя Бастинда её. Дать ей пора укорот,
Чтобы не смела карга в мойры веленья вторгаться
И Ориона сводить там, где горит Водолей.
Сцена тринадцатая
Перед домом Артемиды появляется возмущённая толпа пастухов и пастушек во главе с Рысью. Тирсис и Коридон ведут Бастинду, заломив ей руки за спину. У колдуньи – зелёное от злости лицо.
Бастинда (вырывается). Не имеете права! Уберите руки! Я честная женщина!
Увидев вышедшего на крики Вакха, колдунья берёт себя в руки, но продолжает гнуть ту же решительную линию обороны.
Бастинда. Сеньор, что бы вам ни снаушничали – всё клевета до последнего слова. Я дипломированный специалист! Коридон (дразнит). По тёмным делишкам.
