только в Саше. А здешние слуги будут молчать.
– Но согласна ли с этим Ваша дочь, матушка? – заметила Изабель.
Все посмотрели на Лоренцу.
– Я должна подумать, – после паузы ответила молодая женщина.
Из открытого окна своей спальни Лоренца наблюдала за Артуром, носившимся с Храбрецом по саду. Ей не хотелось уезжать из Саше, хозяйкой которого она стала со вчерашнего дня, так как д’Эворт всё-таки привёз после обеда нотариуса. Однако молодая женщина понимала, что это необходимо ради будущего дочери. Как и то, что ей придётся отказаться от права называться матерью Луизы. Эта мысль мучила её больше всего. Счастье, которого, казалось, она достигла, вдруг снова стало отдаляться от неё.
Отогнав от себя печальные мысли, дочь Великолепного позвала Мартину и сказала, что пора нести Луизу на прогулку. Заодно она решила напоследок осмотреть свои владения.
В саду к ней подбежал сын Изабель.
– У нас в Лорьяне собаки гораздо больше Храбреца! – заявил он. – И ещё есть лошади и соколы!
– Здесь тоже есть огромные псы, – ответила мальчику Лоренца.
– Наверно, мой отец взял их с собой?
Лоренца поняла, что Артур имел в виду её брата, уехавшего ранним утром на охоту вместе с графом де Сольё и д’Эвортом.
– Вы правы.
– А старый сеньор, мой дед, пообещал взять меня на охоту, когда мы приедем в его замок! – похвастался после паузы мальчик.
– В Сольё Вас научат всему. И не только охотиться, но ещё и читать, и писать…
– Я уже умею читать! Меня научил дядя Жиль! И ещё я умею писать своё имя – «Артур де Оре».
– А давайте поедем на прогулку! – вдруг предложил маленький бретонец.
Предложение сына Изабель пришлось по вкусу Лоренце. И она велела оседлать для себя и мальчика мулов. В сопровождении дядьки Артура, конюха и ещё трёх слуг они медленно ехали вдоль реки в сторону крепости Лош. Вскоре перед ними открылся широкий луг. Сейчас, во второй половине октября, трава уже была скошена. От Эндра тянулся молочный туман.
– Отец! – вдруг воскликнул Артур.
Подняв голову, дочь Великолепного едва разглядела сквозь туман всадника. Однако это был не Амори. По мере приближения незнакомца обнаружилось, что под ним была белая лошадь.
Внезапно Лоренце показалось, что она уже всё это видела: и луг, и лошадь, и всадника. Между тем последний, подъехав к ним, спешился и посмотрел в упор на Лоренцу своими зеленоватыми глазами:
– Король поехал сегодня на охоту, а я решил заглянуть к Вам в Саше. Однако едва не заблудился в тумане.
– Если Вы хотели навестить моего брата, сеньор, то он тоже отправился на охоту.
– Вашего брата? Ах, да! Я и не знал, что Сольё здесь.
– Это, наверно, его пасынок? – добавил бургундец, покосившись на Артура.
– Да, а моя дочь осталась в Саше, – с вызовом произнесла Лоренца.
– Мне нужно с Вами поговорить, – после паузы сказал капитан, в то время как Храбрец дружелюбно обнюхивал его ноги.
– О чём?
– Сейчас узнаете. А мой камердинер пока покатает господина де Оре на лошади.
Мальчик охотно позволил усадить себя в седло.
– Подождите меня здесь, – приказала Лоренца слугам, в то время как Храбрец с лаем устремился следом за Артуром.
С минуту молодая женщина и Монбар молча шли по тропинке, пересекавшей луг, пока бургундец не спросил:
– Ваш ребёнок – от герцога Орлеанского?
Лоренца остановилась:
– Да, сеньор.
– Однако он уехал сегодня в Блуа, а Вы остались. Почему?
– Потому что мы расстались с принцем, и он был настолько добр, что оставил Луизу мне.
– А от кого Вы узнали, кто отец моей дочери? – спросила Лоренца
– Я сам догадался. Благодаря тем сведениям, которые получил от госпожи де Монгильон, Вашей подруги.
– Неужели Вы встречались с ней?
– Нет, я получил от неё письмо, когда находился в Монбаре.
– Не представляю, о чём Жанна могла написать Вам.
– О том, что герцог Орлеанский на самом деле не был Вашим любовником…
– Получив её письмо, – продолжал барон, – я вспомнил, как оскорбил Вас и немедленно помчался в Париж. Но, оказалось, приехал слишком поздно. Вас уже там не было. Тогда я отправился к госпоже де Монгильон. Она не смогла принять меня, но передала через горничную Ваше последнее послание. Если бы Вы знали, какое отчаяние меня охватило, когда я понял, что сам толкнул Вас в объятия принца!
– Я сама во всём виновата, – Лоренца, наконец, осмелилась посмотреть на своего собеседника. – А Вы здесь ни при чём, сеньор.
– Следовательно, Ваша подруга ошибалась, когда утверждала, что Вы любите меня?
Дочь Великолепного промолчала.
– Скажите, это правда? – продолжал допытываться у неё Монбар.
– Да.
Неожиданно барон вздохнул:
– Вы не находите, что я всё время играю в Вашей жизни какую-то роковую роль?
После чего, не дожидаясь ответа Лоренцы, он добавил:
– Кстати, чьё родовое имя будет носить Ваша дочь: Нери или Медичи?
– Я ещё не решила. Хотя граф де Сольё, как и мой брат, предложил мне удочерить Луизу.
– Вот как? – задумчиво произнёс капитан. – А мне кажется, что Луиза де Монбар звучит лучше, чем Луиза де Сольё.
– Я не понимаю Вас, – растерялась Лоренца.
– Всё очень просто: я хочу жениться на Вас и дать своё имя Вашей дочери.
– Но Вы ведь собирались обвенчаться со своей кузиной.
– Я сказал так, потому что думал, что Вы любите принца. А когда вернулся в Монбар, то почувствовал себя там так одиноко… без Вас.
Не успела дочь Великолепного ничего ему ответить, как где-то совсем рядом прозвучал охотничий рог и со стороны реки появился король в сопровождении нескольких всадников.
Подъехав ближе, Карл VIII обратился к Лоренце:
– Мы рады видеть Вас снова, мадемуазель!
После чего слез с коня.
Во время суда молодая женщина пребывала в таком волнении, что хорошо не рассмотрела владыку Франции. Однако теперь ей представилась эта возможность. У Карла были бледно-голубые глаза, которые часто помаргивали, как будто он плохо видел, крючковатый нос, наверно, самый большой в королевстве, и толстые полуоткрытые губы. Вдобавок, на лице виднелись следы от оспы, подхваченной в Асти, а вместо бороды и усов – какой-то желтоватый пух. Не говоря уже о кривых ногах.
Невольно ощутив жалость, Лоренца отвела взгляд. Король
