я по тебе скучал, — засмеялся Рам. — Так… Чёрт, комм забыл на тумбочке. Посиди пока, я утрясу формальности с твоим возвращением.
И выехал из палаты, оставив дочку в компании котёнка и спящего контрразведчика.
Когда Грэм пришёл в себя, первое, что он увидел, — мохнатую морду Блайза.
«Опять сон», — подумал Нэйв, закрывая глаза.
Уже который раз после ранения ему грезилось, что он открывает глаза и видит рядом Дану с котёнком на руках. И каждый раз это оказывалось очередным сном.
Шершавый, мокрый язык прошёлся по лбу Грэма. Слишком уж реалистично для сна. Нэйв вновь открыл глаза, чуть повернул голову и увидел Ракшу. Без котёнка на руках — тот перетаптывался на стуле рядом с койкой, — но зато в гражданском платье.
Если и сон, то уже хоть какое-то разнообразие.
Шершавый язык вновь принялся слюнявить лоб Нэйва.
— Блайз, фу! — услышал он.
Котёнок послушался и смирно уселся. Почему-то именно это заставило Грэма поверить в реальность происходящего. Перед действительно была Дана. Похудевшая до прозрачности, с кругами под глазами, но всё же живая.
Грэм облегчённо улыбнулся. Лорэй сдержали слово. Дана и Блайз-младший выжили и не в плену. Это главное.
А ещё она сидит тут. Нэйв хорошо изучил характер Ракши и понимал: если бы девушка вычеркнула его из своей жизни, то просто оставила бы Блайза в палате и ушла. Чтобы потом, когда он выздоровеет и окрепнет, высказать всё, что думает, и двинуть по физии. Значит, у Грэма всё же есть шанс восстановить прежние отношения.
— Привет, — сказал он и поразился, насколько тихо и жалко звучит его голос.
Омерзительно. Ещё чего доброго, Ракша решит, что он давит на жалость.
Нэйв хотел поднять руку и понял, что не может этого сделать: запястья плотно прижимали к койке мягкие ремни, чтобы он неосторожным движением во сне не вырвал капельницы.
Грэм задёргался, пытаясь высвободиться. Затуманенный препаратами мозг работал своеобразно, и сейчас Нэйв даже не понимал, что делает себе только хуже. Как и то, что Дана — китежский офицер, повидавшая за свою жизнь немало раненых разной степени тяжести.
Запищала аппаратура, встревоженно мявкнул Блайз-младший и умоляюще уставился на Ракшу. Дана приучила его к порядку, и теперь котёнок без её разрешения не осмеливался лезть к хозяину.
— Успокойся, — устало попросила Дана, положив руку на плечо Грэму.
Тот послушно замер. Ракша взяла с тумбочки пластинку ларингофона, считывающего движения голосовых связок, и прилепила Грэму на шею.
Писк аппаратуры прекратился. Блайз-младший, покосившись на девушку, ткнулся носом в лоб Нэйва и умостил голову рядом с подушкой, с обожанием глядя на хозяина.
— Я сперва злилась и перебирала варианты того, что сделаю с тобой, если ещё встречу, — призналась Ракша, проверяя, надёжно ли сел прибор. — Но сейчас такой удачный момент, ты беспомощен, а у меня фантазия отказала. Из всех вариантов — только бред в духе пририсовать тебе усы зубной пастой. Впервые в жизни скучаю по Свитари, она бы подкинула пару идей.
— Мне повезло, — слабо улыбнулся Нэйв.
Дышать и одновременно говорить было больно. Переведя дух, он продолжил:
— Прости.
Дана вздохнула, помедлила с ответом, будто не была уверена, что сказать, и посмотрела в глаза Грэму.
— Если пообещаешь больше ничего не решать за меня.
Нэйв улыбнулся. Слова Даны внушали надежду на то, что она всё же видит его рядом с собой в будущем.
— Обещаю, — ответил он.
— Думала, своими руками тебя придушу, — с грустной улыбкой призналась Дёмина, — пока не узнала, что ты погиб.
Пшикнул сервопривод двери.
— Да вообще гад! — раздался голос Рама.
Полковник въехал в палату, держа в руке комм.
— Я его даже помянуть успел, засранца, — продолжил он, приближаясь к койке. — Как положено, стопочку галетой накрыл. А он, говнюк, живой. Как-то даже неудобно перед людьми.
— А ты не торопись убирать, — Нэйв помолчал, переводя дух. — Чувствую себя гаже, чем Дана выглядит.
Замутнённый разум с трудом выстраивал фразы, потому Нэйв говорил с большими паузами. Блайз-младший дёрнул ухом, показывая своё участие в беседе.
— Над комплиментами тебе ещё работать и работать, — весело хмыкнула Дёмина.
— Ну, ты правда идеально гармонируешь с ним цветом лица, — развёл руками Костас. — Оба нежно-зелёные. Прям как семейка жмуров из того ужастика, что ты так в детстве любила. Не, с этим пулеуловителем-то понятно, а с тобой что случилось-то?
Вошла идиллийка-врач. Неодобрительно покосившись на саблезуба, тихо переползающего под бок Нэйву, она сделала Грэму укол и вышла, закрыв за собой дверь.
Инъекция прочистила Грэму разум. Дышать стало немного легче, и даже мир перед глазами прояснился и обрёл чёткость.
— Да, что случилось? — вернулся он к прерванному разговору.
— Готовят его подружки хреново, — сообщила Ракша, потрепав Блайза-младшего по холке. — Чистая отрава.
Нэйв насторожился. Помня увлечение Лорэй ядами, он подумал, что сёстры пытались убить Дану. Но тогда почему она жива? Не рассчитали дозу? Или применили яд, к которому у дорсайцев иммунитет? Если так — то лучше сестричкам искать нору подальше и поглубже. Ибо даже репликанты их не спасут. Но… Нет, чушь какая-то. Тогда почему Дана жива и Блайз на месте? Зачем, в конце-концов, Лорэй убивать Дёмину вместо того, чтобы, сдать своим? Надо разобраться.
— Хотели убить? — прямо спросил Грэм.
— Может и хотели, — пожала плечами Ракша, — но из уважения к тебе не стали. Вывели из строя, пока я не успокоилась.
Костас закрыл глаза ладонью. Спасая дочь, он упустил из виду её характер.
— Дай угадаю, — сказал он. — У тебя в заду засвербело, и ты, вместо того чтобы тихо прикинуться ветошью и не отсвечивать, решила погеройствовать?
В другое время Дана бы взорвалась от такого вопроса, но сейчас всё ещё чувствовала себя слишком уставшей и разбитой для ссор.
— А если бы тебя отправили загорать в столицу, пока я умираю в Зеларе, ты бы тоже сидел на жопе ровно? — спросила она, уставившись в глаза Костасу.
— Вот будут у тебя дети — тогда ты меня поймёшь, — отозвался тот, не отводя взгляда. — Но, окажись я на твоём месте, действовал бы иначе. Месть — это блюдо, которое подают холодным. А в горячке упарывают только косяки. Я тебе поражаюсь: то ты хитра, как лиса из сказки, то вдруг отключаешь мозги и галопом вперёд, расшибать лоб об стену.
— Ну простите, что мне не безразлично, когда погибают близкие люди! — возмутилась та. — Есть от чего потерять голову.
«Близкие люди». От этих слов на душе у Нэйва потеплело. Нащупав руку стоящей рядом Ракши, он сжал её пальцы и повернулся к Костасу:
— Видишь? А ты говорил, что она нас убьёт.
— Я бы на
