Не менее живая, чем мы с тобой. Она много лет провела в плену, но ведь не по своей воле она в беду попала, так что прав тавантисуйки не лишилась, и довести её домой ты обязан. Ну и обеспечить её безопасность.
-- Значит, вот оно как... Ну тогда конечно, я отвезу её домой, не вопрос... И во дворце Наместника ей ничто не грозит, охрана там надёжная.
-- Любимый, умоляю, не надо! Какой приём меня ждёт в Тумбесе? Я знаю, как после случившегося со мной будут ко мне относиться люди... Смесь брезгливой жалости и презрения... Не вернуть мне ни моей былой красоты, ни моей чести, -- не выдержав, она зарыдала.
-- Но ведь со мной-то ты соглашалась ехать?
-- С тобой -- другое дело. Лишь один ты оказался способен вместо брезгливой жалости дать мне уважение и любовь, на которые я и не смела рассчитывать. Другой бы и жалость подавал, как милостыню подают. Потому расстаться с тобой для меня хуже смерти.
-- Так я же не говорю, что навсегда расстанемся. Временно, разумеется.
-- В прошлый раз это "временно" растянулось на почти пятнадцать лет. А если ты погибнешь при переходе через горы? Нет, мне лучше разделить с тобой все тяготы пути, или даже гибель, нежели расстаться с тобой хоть ненадолго. Рисковать так вместе! Потому что если погибнешь ты -- то погибну и я.
Инти молчал, пытаясь осмыслить слова жены.
-- Пожалуй, ты права. Лучше нам больше не расставаться. Конечно, путь по Андам ? не лёгкая прогулка, но и не так чтобы совсем трудный. А как же Утеша?
-- Она с нами сама расстаться не пожелает. Я её знаю.
-- Ладно, уговорила.
В этот момент в дверь раздался громкий стук, плавно перешедший в град ударов. Инти жестом указал своей жене отойти вглубь, а само осторожно выглянул, сказав:
-- Потише, а то дверь сломается. Мы не от кого не прячемся.
Незнакомый рыжий детина немного оторопел и сказал:
-- Послушай, ты хозяин этого... который кувшин разбил?
-- Допустим, я. Кувшин был твой или хозяйский?
-- Хозяйский. Но твой человек меня оскорбил. Прикажи ему извиниться.
-- А в чём суть спора?
-- Он меня грязным торгашом обозвал. Говорил, что в вашей стране это занятие нечистым считается. Говори, правда это или нет? Не юли, я знаю, что -- тавантисуец, и что вы торгуете тайно.
-- Ну не то чтобы нечистым, скорее неправильным. Но запрещено оно внутри страны, где есть обмен. А с внешним миром торгуем.
-- Слышишь ты -- а почему так?
-- Внутри страны у нас всё распределяется без торговли. А снаружи так невозможно.
-- А ведь ты торговец, так? Тебя по вашей вере что на том свете ждёт? Какое наказание?
-- Никакого. Законов своей страны я не нарушал. Да и не верим мы в загробные кары, у нас, если что, на Земле наказывать предпочитают.
-- Во-как! А знаешь, почему хоть многие о вашем происхождении догадываются, на вас сквозь пальцы смотрят?
-- И почему же?
-- Боятся. Всерьёз боятся.
-- И чего нас так боятся?
-- Да вот многие думают, что стоит тут вас обидеть, так Первый Инка войска через Анды проведёт и установит тут свои порядки. И я того же боюсь. Вот скажи, что он с белыми людьми делать будет? Живьём поджарит?
-- Да никого он не жарит. Войска через горы и впрямь перевести может, но если сопротивляться не будете, то жизнь гарантирована.
-- А имущество?
-- Личное не отберёт. А вот землю, рудники, и всё такое... это отдать придётся.
-- И корабли?
-- И корабли.
-- А как же жить-то тогда? С голоду помирать?
-- Нет, под властью инков голода не бывает. Всем дают работу и паёк такой, чтобы и самому прожить, и семью прокормить. Только вот не работать нельзя.
-- А если кто у вас с заграницей торгует -- он типа работает при этом?
-- Ну, если по поручения государства и соблюдает всю отчётность -- то да. Подпольно нельзя, конечно.
-- А... А с церковью что? Вы правда всех попов и монахов живьём жарите?
-- Ну, много чаще они нас. Коли проповедовать против инков не будут и прочих непотребств совершать не будут, то кто их убивать будет? Только вот кормить их нашему государству ни к чему. Пусть сами себя кормят.
-- Скажи, а правда, у вас, если влюблённые до брака переспят, то их за волосы нагими над пропастью подвешивают?
-- Да кто тебе сказал такую чушь?
-- Да слухи ходят... а что у вас с ними делают всё-таки?
-- Да ничего страшного, женят только.
-- А...А с бабами, которые собой торгуют, у вас что делают? Ведь раз торговать нельзя, они же с голоду помрут.
-- Таких к труду приучают. Можно научить их ткать, прясть и прочему....
-- А... Чудные у вас нравы.
Инти думал про себя, что установить инкскую власть на этих землях и в самом деле было бы неплохо. Если тут ей и в самом деле симпатизируют, то отчего бы нет? Только вот англичане... чтобы сделать такое, нужно избавиться от врагов и их пособников внутри страны. Что ж, а в этом и состоит его, Инти, задача.
-- Мне-то этот... Куерво совсем всё не так всё изобразил. Будто у вас есть чистые и нечистые, и что я по вашим меркам нечист.
-- Путает он всё. Да и выпил лишнего.
-- Это верно. Вашему брату много ли надо.
Как оказалось, после ссоры Ворон ушёл к себе в номер и заперся там на щеколду. Из-за двери раздавалось явственное лёгкое похрапывание.
-- Ну что, будешь ждать, когда проспится, или может, лучше я за него извинюсь? -- спросил Инти.
-- То есть ты сам за своего работника? -- удивился детина. -- И ты при этом его хозяин?
-- Ну не совсем хозяин, но я над ним главный.
-- И будешь извиняться?
-- Ну, у нас считается, что если твой подчинённый что-то натворил, то за этим и часть твоей вины, не сумел его вовремя к порядку и дисциплине приучить.
-- ЧуднС! Значит, если бы я потребовал от тебя на колени встать, ты бы встал?
-- Ну, если без этого никак нельзя...
-- Ладно, не буду. Ты передо мной ни в чём не виноват. Будем считать, что квиты.
Детина махнул рукой
