в самой гуще кустарника. Там тени кажутся ещё чернее, и всё застыло без движения. Как только Ровен понимает, что там, за кустом, кто-то или что-то стоит, тень исчезает, растворившись в вечернем сумраке. Зомби встревоженно лает и в панике мечется взад-вперёд. Только теперь до Ровен доходит, что он не просто так торопил её домой: он пытался её предупредить.
Ровен тут же срывается с места и бежит следом за Зомби к выходу с кладбища. Ей кажется – или чёрная тень и вправду движется за ней по пятам? Она не решается оглянуться и посмотреть, но всё равно чувствует чьё-то незримое присутствие. Чёрная тень плывёт в темноте, старательно избегая надгробий и открытых участков травы. По спине Ровен бежит холодок, волосы на затылке шевелятся. Она не знает, как такое возможно, но она не просто чувствует тень, но как бы видит её, даже не глядя по сторонам. Она сама словно парит над собой, глядя вниз с высоты будто хищная птица. Это странное ощущение. Странное и пугающее.
В конце дорожки, ведущей к выходу, тень замирает. Ровен распахивает ворота с такой силой, что створки чуть не срываются с петель. Но ей нужно скорее выбираться отсюда!
Глава 17
– Я тебя никуда не пущу! – почти кричит Гвиннор. Она расхаживает по кухне, время от времени открывая и закрывая шкафы, просто чтобы чем-то занять руки. После рассказа Ровен она не может унять нарастающую тревогу. Топать ногами по каменным плиткам пола не помогает, и теперь она вымещает своё беспокойство на кухонных шкафчиках. – Ты только что рассказала такую историю, которую ни одна мать не захочет услышать от своего ребёнка, а теперь ждёшь, что я с лёгким сердцем отпущу тебя одну в темноту делать то, чего не стала бы позволять даже при свете дня?! – Гвиннор опять открывает шкаф, достаёт заварочный чайник и две чашки и с грохотом ставит их на стол. – Как я, по-твоему, должна поступить? Улыбнуться, махнуть рукой и сказать: «Иди, девочка»? Я твоя мать. Я пытаюсь тебя защитить и уберечь от опасностей. Будь моя воля, я бы вообще заперла тебя дома!
Следующей жертвой её тревоги становится чайник. Гвиннор хватает его и подставляет под струю холодной воды с таким разъярённым видом, словно хочет его убить.
– Бабушка говорит, у меня нет выбора. – Ровен умоляюще смотрит на Мори, надеясь, что та ей поможет уговорить маму. – Мне самой тоже не хочется всё это затевать, но и бабушка, и тётушка Айне говорят, что только я могу всё исправить.
Гвиннор резко оборачивается к ней:
– Мама, скажи мне, пожалуйста, что есть и другое решение, кроме как отправлять твою любимую внучку… твою единственную внучку… в чащу леса, совсем одну, чтобы она там предала земле кости какого-то злого духа. – Она пристально смотрит по сторонам, словно ждёт, что случится какое-то чудо и она всё же сумеет увидеть незримый призрак своей мамы. – Почему мне нельзя пойти с ней, чтобы её защитить?!
Мори смотрит в пол, поджав губы.
– Знаешь, дочка, я тоже не рада, что всё получилось именно так, – отвечает она, как будто Гвиннор может её услышать. Рассказ Ровен о жуткой тени напугал Мори больше, чем она готова признать. До сих пор она считала Эрриса просто мстительным злобным мальчишкой, который обиделся на родителей и теперь делает всё им назло, но слова тётушки Айне, похоже, предупреждают о чём-то большем. – Но тебе совершенно бессмысленно идти с ней. Ты не видишь того, что видит она. Чем же ты ей поможешь? Ты будешь только мешать.
Ровен передаёт бабушкины слова своей маме, которая реагирует именно так, как и следовало ожидать:
– Она никуда не пойдёт! Повторю ещё раз, чтобы всем было понятно. Ровен. Никуда. Не. Пойдёт. – Гвиннор смотрит на Ровен в упор, скрестив руки на груди. В её взгляде смешались ярость и страх.
Ровен в отчаянии смотрит на Мори, но та лишь качает головой.
– Нет смысла в чём-то её убеждать, когда она в таком настроении, – говорит она внучке. – Она всё равно ничего не услышит. Надо дать ей остыть. Давай подождём до завтра.
Ровен не верит своим ушам. Ей хочется кричать. Что будет с графом сегодня ночью?! Но она молчит, чтобы ещё больше не разозлить маму.
– Хорошо, – говорит Ровен, понуро глядя себе под ноги. – Я поняла. Ты не хочешь, чтобы я бродила по лесу в темноте. Ты, наверное, забыла, что нашему кладбищу угрожает опасность. Но это не страшно. Я пойду в свою комнату. – Театрально вздохнув, она наклоняется к Зомби и гладит его по голове. – Нет, Зомби. Сегодня мы никуда не пойдём. Нам нельзя выходить. Может быть, завтра.
– И не надо изображать из себя жертву родительского произвола, – говорит ей Гвиннор. – На меня всё равно не подействует. Я твоя мать. Моя задача – тебя защищать. В том числе и от тебя самой. Именно этим я сейчас и занимаюсь.
Ни разу не оглянувшись, Ровен выходит из кухни и поднимается к себе в комнату. Она одновременно злится, досадует и испытывает облегчение. Даже если бы она не была такой жуткой трусихой… После всего, что случилось за последние несколько дней, даже самый отважный смельчак испугался бы до смерти. Честно сказать, ей не очень-то хочется спасать мир, если спасение подразумевает, что ей придётся закапывать кости Эрриса под священным дубом в чаще тёмного леса.
Зомби радостно вбегает в спальню и ложится на свою собачью лежанку.
– Да, ты у нас самый послушный и самый хороший мальчик, – ворчит Ровен, потом снимает кроссовки и падает на кровать. – А вот я самая непослушная и нехорошая. – Она переворачивается на спину и смотрит в потолок. Глаза щиплет, словно в них сыпанули песком, веки смыкаются сами собой. – Я на минутку закрою глаза, – говорит она Зомби.
Она медленно открывает дверь мавзолея. Внутри очень тихо. Как-то подозрительно тихо. Замерев на пороге, она осторожно заглядывает в сумрачную глубину помещения. Графа и графини не видно. Только презрительный смех Эрриса гулким эхом отражается от голых стен. По полу разбросаны крупные и мелкие осколки. Она входит внутрь, и у неё сразу же начинает кружиться голова. Она не хочет входить, но знает, что этого не избежать. Ноги словно налиты свинцом, каждый шаг даётся с превеликим трудом. Руки тоже не слушаются. Повернув голову влево, она видит Зомби, неподвижно лежащего в углу. Она хочет к нему подойти, но не может пошевелиться. Она хочет закричать, но голоса нет. Она пытается
