больше не тороплюсь. Мне нравится идти шаг за шагом, ничего не форсируя. Я выдерживаю неопределенность, которую раньше не выносила.
Это очень приятное чувство. Оно похоже на веру себе и тому мужчине. Так оно и есть, это вера, доверие. Что бы ни сложилось, я благодаря ему переживаю себя в отношениях совсем по-другому. И так мне больше нравится, чем как это было раньше.
Оказалось, узнавать себя это не только интересно, это трогательно, мило, светло, душевно… Даже не могу подобрать подходящих слов, чтобы объяснить, что значит «чувствовать себя живой».
Я работаю с мужчиной, который не чувствует себя. Все его внимание направлено вовне, на других людей. Он замечает их, изучает их привычки, желания. Он знает, как им понравиться. И он очень страдает. Он думает, что страдание связано с тем, что его так и не полюбили, как ему было нужно, несмотря на все его старания и попытки.
В действительности он страдает из-за того, что сам как личность не выделен и не легализован. Ему как будто не разрешили быть. Именно тогда, когда его желания не учитывались, когда его боль игнорировалась, когда его сопротивление подавлялось взрослыми, он не смог появиться. Были другие люди, а он не появился. А для человека это ад – не быть, не существовать.
Мы работаем над тем, чтобы признать его существующим. Это значит, что ему нужно признать свои желания, чувства и потребности и научиться опираться на них, а также почувствовать свое тело. И такое признание сталкивается с его же сопротивлением, то есть он сам саботирует свое появление. Почему? Потому что десятки лет он жил и оттачивал совсем другие навыки – жить для других и подстраиваться под других.
Глава 7. Обесценивание как защита от боли и чувств
Как случается, что мы перестаем ценить? Почему в детстве нам нравилось смотреть на лягушек, кошек или муравьев, и все это было захватывающе и занимательно? Почему нам было «достаточно» совсем недорогих игрушек, а то хватало и резиночки, или прыгалки, или мяча? И мы играли с удовольствием и радостью?
Я помню, как мы с подружками делали «секретики». Мы брали обертки от конфет, находили осколки от бутылок, под стекло клали обертку и закапывали в песочнице. А потом делали «окошечко», раскапывая свой секретик, и это было счастье!
Мы могли ценить простые вещи, но со временем мы перестаем это делать. Все наше пространство начинает занимать Внутренний Тиран, который не ценит такие мелочи: ему нужны достижения «посерьезнее». Помимо этого, мы сливаем слишком много энергии и вместе с ней – способность радоваться. В самом деле, как можно радоваться и ценить мелочи, когда все внутри охвачено страхом и тревогой?
Может показаться, что ценить не так уж важно. Но в действительности так мы наполняем свою жизнь очень приятными переживаниями: радость, вдохновение, умиление, теплота, близость и даже восторг и экстаз. Но, охваченные грустными и тревожными мыслями, мы все пропускаем: свежий ветер, зеленые листики, чудесный детский юмор, удивительные наполняющие наблюдения. Смотря на то, как другие люди проживают свою жизнь, мы можем получить опыт, приятный и не слишком, даже не проживая сложные ситуации самостоятельно. Я скажу больше: все, что мы видим, может пойти нам на пользу – в моменте или после осмысления и проживания. Но для этого необходимо уметь ценить. Обесценивая близких людей, мы страдаем сами, и не меньше их.
Я хорошо помню, как – будто случайно – я увидела своего старшего сына интересным человеком. Ему было лет восемь. Он только что пришел с улицы и принес улитку; он наблюдал за ней и делился со мной своими чувствами. Это был живой, искренний интерес исследователя. Заметила я и любопытство, и теплоту: к животным мой сын относится с сочувствием и уважением. Когда он был младше, он точно так же исследовал морских обитателей в каждой поездке на море: приносил рапанов, крабов и крабиков, но тогда мне казалось, что это просто забава. Что-то вроде времяпровождения, чтобы не было скучно.
Было в этом моем взгляде на него нечто снисходительно-высокомерное: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. И в этом снисхождении я ничего не чувствовала и нечего мне было разделить с сыном: не было ни взаимности, ни интереса. И вот наступил момент, когда я начала чувствовать в его поиске, исследовании мира и его самого со всеми его переживаниями. И внезапно я почувствовала, что меня как будто наполнили чистейшей ценностью происходящего. Появились радость, любовь и теплота.
Зачастую мы видим других людей схематично, не чувствуя их. Мы даем им возможность играть роль, например, хорошего сына или хорошего ученика, запрещая те проявления, которые нам не нравятся, или оставаясь к ним равнодушными.
Другой человек страдает от такого обращения? Да, несомненно. Но больше всех страдаем мы, потому что не можем чувствовать важнейших для нас эмоций. Мы не чувствуем радости, любви, теплоты. Эти чувства, а также переживание взаимной вовлеченности, совместности, единения, не могут возникнуть, когда мы сосредоточены на роли и не замечаем человечности.
Как растопить обесценивание? Замечать его. Учиться тому, что не все само собой происходит, и зачастую наши близкие прикладывают усилия, чтобы порадовать нас или помочь нам. Учиться ценить себя за свои интересы, а не только за выполнение долга.
Я смогла почувствовать сына после того, как впервые заметила себя – не в какой-то роли, а просто живым человеком. И это открытие в себе «живого» было намного интереснее, чем все мои формальные способности. Переживая состояние соединения со своей глубиной, я была интересна сама себе. Когда я теряла эту связь, все возвращалось на круги своя: я сама становилась неценной, и мой сын снова раздражал меня своими «недостатками».
Наша живость похожа на уникальный цветок: у каждого она своя. Все зависит от того, из какого положения мы на нее смотрим. Если из Жертвы (Спасателя, Тирана), мы ее не видим, не чувствуем, обесцениваем. Если мы можем почувствовать этот цветок и можем придать ему ценность, взгляд на мир становится совершенно другим, и сам мир становится совершенно другим, хотя он и остается точно таким же, как раньше. Потому что «красота – в глазах смотрящего».
Глава 8. Признание права на злость
Злость на своих родителей – это нормально?
Когда мы начинаем осознавать, что нам не позволили быть детьми и сделали из нас взрослых или же по-иному «удобных» марионеток, мы
