имело огромное значение для всей Гренландии и для ее отношений с Данией, однако по сравнению с условиями существования полярных эскимосов они не были такими уж экзотическими. Экзотику и авантюризм было легче продать датской общественности, чем критику условий жизни в Южной Гренландии. Трудно сказать, понимал ли Кнуд Расмуссен и остальные участники это соотношение, но они в значительной степени действовали в соответствии с ним, акцентируя внимание на путешествиях к полярным эскимосам, а не на исследованиях Южной Гренландии.
Кнуд Расмуссен в 1904 г. Портрет работы Маргарет Свен Поульсен. Национальный музей Дании
20 ноября журнал Verdens-Spejlet опубликовал очерк об экспедиции. Вначале журнал сетует на недостаточно торжественный прием, оказанный экспедиции, который можно счесть неуважением со стороны официальной Дании; затем приводит цитаты из благодарственных писем людей, осознающих важность достижений экспедиции. В то время пост директора Гидрографического бюро Дании занимал фригаттен-капитан Густав Хольм, в прошлом руководитель знаменитой экспедиции на умиаках в Ангмагссалик на восточном побережье Гренландии, организованной с целью посещения небольшого эскимосского поселения. Он подчеркнул большое значение картографирования залива Мелвилл, поскольку ранее он не был должным образом нанесен на карту. Редакция обратилась к Кнуду Расмуссену за комментарием по поводу экспедиции. Он пояснил методы своей работы следующим образом:
Сбросить с себя налет цивилизации и уподобиться эскимосу, чей образ жизни я изучаю. Наша естественная задача находилась в соответствии со следующим правилом: не превращать путешествие в экспедицию. Избавившись от привкуса официоза во время путешествия по Гренландии, вы везде найдете то, что ищете. Говоря фигурально, как только мы сбросили с себя пальто и надели гренландские анораки, двери эскимосских домов тотчас для нас открылись. Основное отличие нашей экспедиции заключалось в том, что мы и в самом деле жили бок о бок со своими объектами изучения.
Данная цитата содержит в себе критику поведения официальных представителей Дании в Гренландии. Далее Кнуд Расмуссен рассказывает о так называемом методе идентификации, наглядным примером которого являлся он сам. Если бы во время путешествия они сами не жили по-эскимосски, им бы никогда не удалось пересечь залив Мелвилл, не говоря уже о том, чтобы выжить в среде полярных эскимосов.
Кнуд Расмуссен знал об этом. Знал он и о том, как создать некоторую сенсацию вокруг собственной персоны. Пресса жаждала историй, и Кнуд Расмуссен это умело использовал. Об этом свидетельствует его письмо к Нансену от 29 ноября, не лишенное некоторой доли кокетства:
«Возвращение домой оказалось гораздо хуже, чем я ожидал: журналисты, репортеры! Эти духовные мошенники, которые следуют за тобой в твою собственную гостиную, чтобы выжать из тебя “материал”». Он чувствует себя как зверь в клетке и мечтает о покое, чтобы приступить к написанию книги. Но публика требовала свое. 14 декабря было спущено на воду гренландское судно «Ханс Эгеде», и на следующий день Кнуд Расмуссен поместил репортаж об этом событии в газете Berlingske Tidende. Если ранее в откровенном письме Нансену он обозвал журналистов «духовными мошенниками», то теперь и сам, выступая в роли репортера, стал primus inter pares[24].
Сразу после Нового года все члены экспедиции собрались на прием в Географическом обществе, выступившем в роли организатора лекций Кнуда Расмуссена и Милиуса-Эриксена. Газета Politiken пишет об этом 4 января. Издание продолжает считать лидером экспедиции Милиуса-Эриксена, поскольку он выступил в ней в роли журналиста. При этом по всему видно, что Кнуд Расмуссен сохраняет внешнюю лояльность, придерживаясь только своей сферы деятельности. Тем не менее невозможно не заметить и того, что с момента отбытия экспедиции он не только перерос Милиуса-Эриксена, но и во всех аспектах значительно поднялся над самим собой.
Писатель
В этот период Кнуд Расмуссен не забывает и о работе над книгой. В письме, опубликованном 20 ноября 1904 года в Verdens-Spejlet и представляющем собой пролог, он пишет: «Какое особое преимущество дает мне знание гренландского языка? Оно позволяет держаться в тени, отдавая приоритет изображению гренландцев. Нужно предоставить слово им самим. А я буду максимально стараться вдохнуть в них жизнь, как в свое время поступали они, окружая меня ежедневными заботами и радостями, сказками и легендами, ненавистью и любовью». Он уверенно воплощает свои великие замыслы, отметая сомнения, которые, судя по дневнику, одолевали его во время первого этапа экспедиции. Содержание книги не следует хронологии путешествия. Книга, вышедшая в 1903 году, содержит только три раздела:
1. Новые люди (такой же заголовок имеет книга).
2. Первобытное мировоззрение.
3. Мифы и легенды.
Подвергнув пролог глубокому анализу, понимаешь, что он является чуть ли не самым главным в книге. Автор вспоминает об услышанной когда-то в детстве «старинной гренландской легенде, которая рассказывает, что далеко на севере, на самом краю земли, живут люди, одевающиеся в медвежьи шкуры и питающиеся сырым мясом. <…> Еще до того, как я узнал, что такое путешествие, я решил, что обязательно доберусь до этих людей, которых мое воображение выделяло из всех прочих».
При более пристальном изучении событий, происходящих в жизни Кнуда Расмуссена, удивляешься тому, насколько они выстраиваются в один длинный непрерывный ряд, словно нанизанные на нитку бусинки. Однако это происходит не только по воле провидения. Он участвует в этом процессе и отслеживает связи. И там, где они отсутствуют, он создает их сам, прибегая к толкованиям. В полной приключениями жизни Кнуда Расмуссена были и разочарования, усталость, неопределенность, холодность, мелочность. Красоту этой книге придают великолепные пейзажи Гренландии и усилия самого Кнуда Расмуссена, стремившегося превратить собственную жизнь в большую сказку. Он адаптировал, интерпретировал, своими словами и поступками стремился сделать жизнь и повествование единым целым. Иногда его подозревали в небрежном обращении с фактами, но даже когда это происходило, вряд ли такое можно было назвать лживостью. Это была попытка кристаллизовать, истолковать и организовать события – даже прошлые, – чтобы увязать жизнь с повествованием. Ведь рассказ, личность и самопознание взаимодополняют друг друга.
Кнуд Расмуссен и Харальд Мольтке. Если у Кнуда Расмуссена и были друзья, то Мольтке, вероятно, один из них. Знакомых у Кнуда Расмуссена было великое множество, но все они каким-то образом были связаны с его работой. Королевская библиотека, Дания
Энергия, исходящая от всего, что он пишет, это не только стилистическая задумка. Это его отношение к миру, которое присуще всем его достижениям.
Рвение, с каким он без всяких оговорок кинулся в объятия «новых людей», стало первопричиной их расположения, и это позволило Расмуссену проникнуть за фасад их культурной модели. Вместе с
