его руку, не скрывая своего недовольства. В гостиной же кто-то включил музыку погромче, и она приглушенно разлилась по коридору.
– Я задал простой вопрос, неужели так сложно ответить? – Гымсок нахохлился, строя из себя альфа-самца. Меня такие парни раздражали, слишком дорамными и ненастоящими они выглядели. – Просто скажи: да или нет.
– Нет, – выплюнул я. – Не нравится, доволен? Я на нее не претендую, идиот.
От услышанного он вмиг расслабился и даже одарил меня своей фирменной улыбкой. От этого стало только противно. Захотелось вернуться в ванную и умыться, чтобы мыло стерло начисто все воспоминания об этом разговоре.
– Спасибо. – Он запустил пальцы в волосы, все еще продолжая улыбаться.
Покачав головой, я пошел обратно к остальным, слыша, как Гымсок заперся в туалете. Чертыхнулся себе под нос, когда наткнулся на Саён в дверях. Видимо, тоже хотела постоять в очереди.
Она выглядела какой-то напуганной. Округлила глаза, поджала губы, словно я подловил ее на чем-то незаконном. В голову прокралась догадка, что Саён нас подслушивала, но я мысленно отмахнулся от этого. Попытался выдавить из себя мягкую улыбку, но вышло, очевидно, плохо. Я обошел Саён, всячески стараясь игнорировать ее недоумение и виноватое выражение, застывшее на миловидном личике, и вернулся в гостиную.
Игры отошли на второй план, все просто пили и болтали. Я прихватил со стола еще одну бутылку гранатового пива и вышел на балкон. Меня обдало холодом после духоты квартиры. Я поставил себе стул, который до этого пристыженно ютился в углу, и сел на него, глядя на ночной Сеул.
Сделав пару глотков, закурил, выпуская изо рта клубы сизого дыма. Город в них терял четкие очертания, а я все больше погружался в тяжелые размышления, вспоминая Ли Ёнхёна. Интересно, где он сейчас? Дерется с очередными агрессивными монстрами или продолжает следить за мной в попытке разгадать тайну Сом И?
А Хаюн? Меня терзал какой-то первобытный страх за Гисока. Явно все эти похищения школьников начались неспроста. Что делать, если это коснется и нас? Как искать тварь, которая пожирает детей, а потом выплевывает их, словно остатки непереваренного обеда? И есть ли хоть какой-то шанс обезопасить мелкого так, чтобы не навредить? Не запереть же его дома, в конце-то концов. Хотя…
От размышлений меня отвлекла Саён. Она вышла ко мне на балкон и, отыскав среди прочего хлама Гымсока второй стул, поставила его рядом со мной. Мы не говорили друг с другом, я даже старался не смотреть в ее сторону – продолжал пялиться на город, закинув ноги на металлическое ограждение.
Так мы провели еще какое-то время, молча распивая гранатовое пиво и любуясь переливом огней вдалеке.
– Скажи, – неторопливо начала Саён, когда я выпил уже с половину бутылки, – что тебе нравится в Хаюн?
Вопрос мне показался странным, но я невольно задумался. Перед глазами всплыл образ подруги, которой очень сейчас не хватало. С ней было бы в разы веселее и душевнее.
– Ну… – Я откашлялся, усаживаясь поудобнее. – Она сильная. Да, сильная… а еще прямолинейная, всегда говорит то, что думает, – для кого-то это сразу минус, а я искренне восхищаюсь ее честностью.
– Понятно. – Саён постучала пальцами по бутылке. – Вас двоих много связывает…
– Ну да. – Я пожал плечами.
– А что нравится во мне? – Ее голос дрогнул.
Я сразу же понял, к чему все идет, и от этого стало неуютно. Не в моей привычке было разбивать женские сердца. Особенно когда дело касается подруг.
– Саён…
– Извини. – Она замахала свободной рукой. – Я просто слышала ваш разговор с Гымсоком… и немного перебрала… просто… неважно!
Саён подскочила и помялась у стула. Наверняка хотела сбежать, но не была уверена. Через пару мгновений она села обратно, а я, выпрямившись, взял ее руку в свою и посмотрел прямо ей в глаза. Сердце у меня тоскливо ныло, в желудке все скрутило.
– Я не люблю Хаюн в том плане, о котором подумала ты. – Во рту пересохло. – Мы с ней просто друзья, понимаешь?
Саён неуверенно кивнула. На глаза у нее навернулись слезы, и я растерялся.
– И с тобой мы тоже друзья. – Я шумно выдохнул, стараясь подбирать слова как можно точнее. – Я люблю тебя, но как подругу, и мне очень жаль, что я не могу ответить на твои чувства взаимностью.
– Да, конечно. – Ее рот скривился в подобии улыбки. Тыльной стороной ладони Саён утерла выступившие слезы. – Извини…
– Нет, это ты меня извини, что я сразу не очертил границы и позволил тебе страдать. – Я сжал ее ладонь крепче. – Все гораздо сложнее, и в этом нет твоей вины. Ты потрясающая девушка, которая достойна всего самого лучшего. Ты еще найдешь своего человека, а я буду рядом как друг и искренне порадуюсь за вас двоих.
Она сглотнула, отворачиваясь от меня. Смотрела на город и о чем-то думала. Мне хотелось ее обнять и успокоить, но я не позволил себе поддаться такому порыву: это было бы нечестно с моей стороны.
Наше траурное молчание разрушил резкий крик с улицы. Мы оба дернулись, расцепляя ладони. Я подскочил, подошел вплотную к ограждению и наклонился, чтобы увидеть дорогу. Внизу собрался весь ночной мрак. Только одинокие фонари рассеивали черноту. Крик повторился, на сей раз звучал он куда громче, но я по-прежнему ничего не видел.
– Сеть не работает, – бормотала Саён, тыкая на что-то в телефоне. – И интернет пропал…
Музыка в гостиной стихла. Ребята медленно поползли к нам на балкон, недоуменно перешептываясь.
– Что происходит? – Судя по голосу, это была Минсу.
– У вас тоже ниче не ловит? – А этот вопрос принадлежал Юнги.
Крик повторился в третий раз. Отскочив от края балкона, я дернулся в гостиную, расталкивая ребят в разные стороны. Увидев чьи-то шлепки у входной двери, не думая, залез в них и выбежал в общий коридор, к лифтам. Успел только махнуть Сом И, чтобы тот шел за мной.
– Ты куда? – Юнги зачем-то бросился следом.
Я и сам не знал, что ему ответить. Во мне проснулась доселе неизвестная храбрость, будто я мог одной левой завалить любого из квисин, если это были они. Или во мне говорил Джихо, который осознавал, что Сом И убьет любого, кто попытается до меня дотронуться? В любом случае стоять и слушать я просто не мог, учитывая, что вызвать копов было невозможно.
Лифт ехал возмутительно медленно. За это время человека могли сто раз разорвать на куски. Я не мог унять нервную дрожь в ноге, мысленно коря себя за приступ смелости. Отступить, конечно, никогда не поздно, но уже даже как-то глупо.
– А я-то
