в реальность.
— Что? — бурчу сонно. Дезориентированно осматриваюсь вокруг, мозг отказывается работать.
Блин. Уснул прямо у Маши в палате.
— Тебе звонили несколько раз. — Она протягивает мне телефон.
Беру трубку, смотрю на экран. Хочется материться.
Пять пропущенных от Хмельницкого.
Твою ж мать!
Сонливость резко проходит, словно я только что не спал. Раз Саня так много звонил, то точно что-то случилось.
Набирая друга, поднимаюсь с кровати.
Пока слушаю длинные гудки, обещаю Машке, что позже обязательно к ней зайду. Нам нужно договорить и выяснить все, что случилось.
Ее ночные признания немного выбили меня из колеи, из головы ни на минуту не выходят мысли о подставе, о Лизе. И о маленьком Леве.
Маша так и не призналась, чей это ребенок. Хоть мы с ней оба прекрасно понимаем чей.
Но сейчас я дежурный хирург, профессионал. От принятого мною решения зависит слишком многое. Жизни!
Приходится личные проблемы оставить на потом.
Иначе я рискую совершить врачебную ошибку, отвлечься на миг и принять неправильное решение. В моей профессии за каждый неверный шаг приходится платить слишком высокую цену.
К этому я не готов.
По собственной неосмотрительности заставить расплачиваться всю свою жизнь ребенка. Нет! И еще раз нет.
Это просто недопустимо.
— Где тебя носит? — В динамике раздается бодрый голос Санька.
— Спал, — говорю недовольно. — Что случилось?
— Пойдем, покурим, — бегло говорит.
От его предложения у меня брови наверх подлетают.
Неожиданно.
И для этого он мне пять раз звонил? Охренеть!
— Ты ж не куришь, — хмурюсь.
— Дежурство нервное, — выдает. И тут я понимаю, что не откажешь, ему нужно выговориться.
Саня приходит на помощь всегда, когда его просишь. А сейчас, походу, моя помощь нужна.
— Пойдем, — соглашаюсь.
Договорившись, где именно встретимся, завершаю вызов. Заскакиваю в ординаторскую, наливаю себе кружку крепкого кофе и спускаюсь по лестнице на первый этаж. Выхожу на улицу.
— Выспался? — ухмыляется друг, видя мое помятое после сна лицо.
— Слушай, завидуй молча, — возвращаю ему его же подколку.
Молчим.
Саня не курит, просто стоит. Так же, как и я, с кружкой кофе.
— Насколько все плохо? — интересуюсь у друга. Он ведь не просто так меня позвал. Я в этом уверен.
— Мне нужно пять минут тишины, — признается. — Иначе надаю в отделении по головам.
— Что такое? — внимательно смотрю на него.
Довести Санька нужно уметь. Это ж не человек, а ходячее спокойствие!
— Да задолбали! — произносит в сердцах. — У нас отделение полное, тяжелых тьма. Часть из них не стабильные, — бросает на меня многозначительный взгляд.
Я быстро понимаю, о ком именно речь, но озвучивать вслух свою догадку не собираюсь. По Сане видно, что хорошего ждать не приходится, а выводить его еще сильнее я не стану. Он должен быть собранным, уверенным в каждом своем назначении и абсолютно спокойным.
— А они, знай себе, чаи гоняют целую ночь! — откровенно злится. — Поувольнять всех к хреновой бабушке!
Недовольство Хмельницкого вполне объяснимо. У него в отделении ни на минуту расслабляться нельзя, не говоря уже о посиделках за кружечкой чая.
— Сань, угомонись, — спешу успокоить друга. — С новенькими всегда так, сам знаешь.
К сожалению, мало кто из молодых медсестер сразу же понимает ответственность и характер работы в реанимации. Многие идут, совершенно не предполагая уровень сложности, хоть и учились.
Работа в отделении, где каждую секунду идет борьба за жизнь, очень сложная и напряженная. Нельзя расслабляться на дежурстве. Ни на минуту.
Жаль, что люди понимают это не сразу и не всегда. Тратят драгоценное время и нервы сработанного годами медперсонала.
— Ненавижу дежурить со студентами и молодняком, — заключает Хмельницкий. Благо уже без особой злости.
Наш разговор прерывает звонок сотового. Лезу в карман, достаю телефон.
— Василиса, — читаю высветившееся на экране имя.
Странно. Сестра не должна мне звонить в такую рань.
— Ты Гришу ведь сдал? — уточняю у друга. Меня напрягает этот звонок.
— Обижаешь, — заверяет Хмельницкий как раз перед тем, как слышу взволнованный голос сестры.
— Леша, у Степки температура не сбивается, — рыдает в трубку. — Руки ледяные, он весь бледный. — Сестру трясет.
— Что давала? Когда? Какие симптомы помимо температуры? — пытаюсь разобраться, чтобы хоть как-то помочь Ваське.
Она начинает рассказывать, но за всхлипами тяжело что-либо разобрать.
— Лех, его нужно везти сюда, — хмуро заключает Саня. — Не инфекция это.
— Уверен? — Я весь в сомнении.
— Да, — выносит вердикт. — Пусть вызывает скорую и гонит сюда. Срочно!
Передаю сестре слова Хмельницкого, даю инструктаж и завершаю разговор. На сердце тревожно.
— Сань, примешь? — прошу друга. Своего племянника я доверю только ему.
— Конечно, приму, — обещает.
Расходимся по отделениям. Доделываю неотложные дела, умываюсь и передаю дежурство. Оно сегодня выдалось довольно «веселым».
Собственно, когда работаешь в паре с Хмельницким, так всегда. Ни минуты покоя.
Наливаю кофе, делаю бутерброд, но не успеваю откусить, как звонит Вася.
— Леш, мы в приемном, — говорит заплаканным голосом.
Только собираюсь ответить сестре, как начинает трезвонить стационарный телефон.
— Минуту, — бросаю сестре и тут же принимаю вызов. — Хирургия.
— Скорая привезла пациента с подозрением на аппендицит, — говорит медсестра.
Какой нафиг аппендицит с температурой под тридцать девять?!
— Иду, — отвечаю медсестре. — Вась, держись. Сейчас буду.
Глава 21. Леша
— Нет, мама, — говорю терпеливо. — Я не пойду с тобой в ресторан.
А так же с Лизой и ее матерью, которые, я просто уверен, совершенно случайно зайдут в то же заведение, где мы будем находиться. Как бы невзначай сядут с нами за стол и тут же заведут разговор о необходимом примирении.
Знаем. Плавали. Причем не раз.
Спасибо, мне больше подобного счастья не нужно.
Лизка выбрала моего брата, так пусть с ним и живет! Нечего вообще было на ней жениться.
Только жизнь испортил и себе, и ей.
Хотя… Насчет нее еще можно поспорить.
Раз Лиза беременна, так матери теперь пылинки с нее сдувать будут. Оберегать, водить вокруг нее хороводы и ждать появления долгожданного внука.
Почему-то дети Василисы у моей матери не получили того отклика, какой были должны.
Раз она не хочет принимать активное участие в жизни внуков, так хоть, может, ребенок Лизы и Андрея ее расшевелит.
Мда… Лизка нашла на свою пятую точку приключения. Зря она с Андреем снова связалась. Ох зря.
Ну да пофиг! Мне же лучше!
Теперь, когда в мою жизнь вернулась Маша, я отчетливо понимаю, что именно едва не потерял.
Не нужны мне отношения, какие были с Лизой. Вон пусть Андрея осчастливливает своим присутствием и новостью о скором отцовстве.
Мне нужна Маша. И наш с ней сын.
— У меня сегодня был крайне трудный день. — И у
