так, что оказался обязан на ней жениться. Мне жаль тебя, Саири, -- и Ворон глянул Инти прямо в глаза. Инти тоже взглянул ему в глаза, как будто пытаясь прочесть душу своего собеседника:
-- Значит, ты всё-таки умеешь жалеть людей, Ворон? Хоть это радует. Но жалеть меня по этому вопросу ни к чему. Если только благодаря твоим или чьим-нибудь выкрутасам мы не вляпаемся и вернёмся домой целыми, то я заживу счастливым браком. Мне скорее жаль тебя, Ворон. Мне не удивительно, что ты в 25 ещё не женат. С твоей придирчивостью ты никогда никого не полюбишь.
Сказав это, Инти вышел, оставив Ворона обдумывать всё сказанное. Слова Инти больно резанули того по сердцу, и если бы Инти не вышел, то кто знает, чем бы закончилась их ссора.
Когда-то с Вороном приключилась одна история, оставившая глубокий шрам на его душе. Ещё совсем юным он как-то понёс дарить цветок своей возлюбленной, открыл дверь, увидел её лицо, и, побледнев, отшатнулся. По какому неуловимому изменению любимых черт он понял -- перед ним уже не девочка, а женщина. Цветок он ей так и не подарил, потому что любовь улетучилась почти мигом, сменившись отвращением. Впоследствии он убедился, что не ошибся, она отдалась парню, который катал её на лошади. После этого Ворон покинул родную деревню и переехал в Тумбес, где надеялся всё забыть, но увы... от себя не убежишь. Не в силах простить боль, причинённую изменой, он стал на лицах всех девушек и молодых женщин искать следы порока. А ища -- находил. Он уже не проверял, насколько верны его догадки, считая своё чутьё безошибочным и мучаясь от отвращения к окружающему миру. Даже непорочные девушки казались ему чем-то не такими, одна фальшиво пела, другая была слишком неравнодушна к роскоши, да и вообще сама жизнь в городе казалась ему теперь развратной. Он стал временами выпивать, не так чтобы запойно, но всегда в компании, где можно было под чичу услышать всякие мерзкие истории из жизни и убедиться в правильности своего брезгливого отношения к людям. Ведь практически про всех, даже про самых уважаемых людей города находилось обязательно что-нибудь нехорошее. Не обязательно идущее в разрез с законом, но что-то, пятнающее их моральный облик. История с Куйном вообще наделала шуму по всему Тумбесу, но и сменивший его Старый Ягуар был тоже человеком сомнительной репутации -- женился на испанской подстилке, да и в партизаны пошёл далеко не сразу, а когда уже войска Манко наступать начали... В общем, тоже сомнительный тип. Когда-нибудь и на него что-нибудь нароем. Но жить, презирая всех и вся, очень тяжело, почти невозможно, и потому со временем Ворон стал вспоминать в розовом свете родную деревню, нравы которой казались ему почти безукоризненными, а случай с его возлюбленной ? очень редким исключением. Он не понимал, что думает так оттого, что в годы детства и юности просто не был столь зациклен на поиске дурного в людях, и потому ему и в самом деле казалось, что в родной деревне и лица добрее и светлее, и поют более чистыми голосами, да и к заморским тряпкам и благовониям девушки равнодушны, и падают до брака куда реже... Нет, с развратным городом нужно что-то делать, почему инки ничего не предпринимают?! Или и среди них завелась гниль... И теперь эта история с Саири -- не побрезговал переспать с грязной шлюхой, которую только несколько дней как знает! Гнать такого со службы, а если Горный Ветер к этому не прислушается, то ему самому в его кабинете не место! Пусть даже никаких формальных норм Саири и в самом деле не нарушил, пусть даже у него были какие-то даже гуманные соображения, что ж, всё равно это не оправдание. Впрочем, ладно, в одном Саири прав -- надо добраться до дому живыми и здоровыми, а там уж разберёмся... Ладно, пока он и в самом деле лучше перемолчит, потом ещё будет время всё рассказать Горному Ветру с глазу на глаз.
Инти попытался больше не думать о разговоре с Вороном и сосредоточиться на плане путешествия, но на сей раз это ему не удалось, так как пришла Утеша:
-- Я хочу поговорить с тобой, отец!
-- Я весь внимание, дитя моё, -- сказал Инти, стараясь не показывать неудовольствия. Отношения с дочерью были ещё слишком хрупки, чтобы быть уверенными в отсутствии проблем в дальнейшем.
-- Видишь ли, я понимаю умом, что отец Педро оказался негодяем, и потому ты был совершенно прав, убив его. Но не могу понять одного... Почему он оказался таким негодяем, что предал меня и мать? Почему он к девочкам приставал? Он что, не верил в бога, которому служил?
-- Это очень сложный вопрос... а почему тебя это так волнует?
-- Отец, я сначала доверилась отцу Педро, потому что очень хотела иметь отца... ну не совсем отца, а человека, которому я могла бы доверять... Мне казалось, что священник, он много размышляет над тем, что хорошо и что плохо, и потому, скорее всего, должен быть более достоин доверия, чем кто-либо другой... И моя мать так считала... Почему... почему он оказался таким дурным человеком?
Девочка всхлипнула и умоляюще посмотрела на Инти.
Тот ответил:
-- Видишь ли, дочь моя... Среди священников очень много дурных людей, больше чем среди крестьян или рыбаков, например... Почему так? Некоторые из них внимательно читают библию, а там есть немало примеров, как любимцы бога иногда по своей воле, иногда по указке этого бога делали очень дурные дела, но при этом бог всё равно их покрывал, а за верность ему они были названы праведниками... Но Ветхий Завет, как ты знаешь, официально отменён. Мне кажется, что конкретно с отцом Педро дело в другом... Я даже на нашей родине видел, как наибольшие моралисты совершают жестокие и бездушные поступки.
-- Почему?
-- Потому что когда для человека главным становится принцип, то для него это принцип становится важнее живого человека рядом. Он перестаёт понимать, что правила нельзя примерять к жизни без разбору. Ну, например, люди обычно считают, что людей убивать нельзя, но врагов можно. Так?
-- Ну, так...
-- Но есть такие люди, которые считают, что убивать нельзя ни в коем случае. Даже спасая свою жизнь и жизнь близких. Надо дать себя убить, но не убить самому.
-- Они глупы.
-- Разумеется. Именно потому, что принцип для них заслоняет жизнь. У Ворона тоже есть
