более не мое, я даже подростком предпочитал другую обувь. Этот "наряд" был полным противоречием всему, что я носил последние лет двадцать. Видимо, у меня действительно начались проблемы с психикой, если я вдруг так изменил собственным привычкам.
Но стоило лишь чуть глубже задуматься, как всё стало на свои места. Этот наряд принадлежит не мне, а моему персонажу. Тому самому герою одной из моих книг в жанре фэнтези, который когда-то тоже сидел на скамейке в парке и смотрел на облака. Я помню это описание до мелочей — я написал его сам, сидя в уютной кофейне, подстегиваемый вкусом крепкого кофе и вдохновением.
Если я прав — а я, черт возьми, не мог ошибаться, — это именно тот самый парк. Мой парк. Мой мир, созданный мной же. И всё это означает, что сейчас я, в чужой одежде, в чужом теле, нахожусь в собственной книге.
До этого момента я на жизнь не жаловался, поэтому, повернув голову вправо, был скорее насторожен, чем удивлен, увидев знакомую урну и надпись. Для России картина вполне обычная, чего уж там. Но когда ты знаешь, что именно увидишь до того, как повернешь голову, — вот тогда начинает закрадываться паника.
Для любопытных: надпись на урне гласила «Ира + Никита = Рок навсегда». А сама урна была помята слева, с облупившейся краской, и вмятина, если мне не изменяет память, охватывала около пяти сантиметров. Справа она тоже была слегка помята, но тут краска исчезла полностью, оставив уродливое пятно металла. Всё это было настолько точным, до мельчайших деталей, что сомнения уже не оставалось.
Сколько вы знаете парков, где с такой точностью предсказать, что и где будет написано или повреждено? Если говорить об общих деталях — деревья, лавочки, голуби — можно ткнуть пальцем в любой. Но если начать придираться к смыслу надписей, расположению вмятин и облезшей краске, то подобных парков просто не существует. До этого момента я был уверен, что аналогов этому месту нет. Оказалось, ошибался. Только сейчас я понял, что ошибался не в том, что парку есть аналог, а в том, что он существует где-то за пределами моей головы.
И голубей ровно пять. Не больше, не меньше. Они топтались на дорожке, периодически перелетая друг через друга в борьбе за остатки булочки. Розы росли прямо перед скамейкой — редкость для парка. У нас обычно такие цветы не задерживаются: бережливые бабульки безошибочно знают, что этим розам лучше будет на их дачах, и оперативно "переселяют" их туда.
Я невольно начал игру "Найди отличия". Секунд пять всматривался в окружающее, но не находил ни одной несостыковки. Всё было именно таким, каким я его описал в книге. Даже те участки, которые не были подробно описаны, словно "дополнялись" нейтральными деталями, будто художник нарисовал их в тон общей картины, не оставляя пустых пятен.
Я мог бы так сидеть до самого вечера или до ночи, ломая голову над тем, что это — сон, галлюцинация или что-то третье. Но внезапно передо мной пробежала знакомая фигура.
В этот момент всё окончательно встало на свои места. Точнее, стало ещё более запутанным. Вопросов стало только больше, они рухнули на меня тяжёлым грузом, но одно отрицать уже было бессмысленно: я знал этого человека. Знал слишком хорошо, потому что сам же его создал.
Ладно, если кто-то специально нанес надпись на урну, ради шутки или романтического порыва. Ладно, если кто-то специально решил её помять, хотя бы случайно, в порыве злости или неаккуратности. Всё это можно как-то объяснить. Но вот специально рожать человека, который точь-в-точь похож на второстепенного героя из моей книги? Это уже перебор.
Это уже выходит за пределы случайности, здравого смысла и даже самых безумных объяснений. Ведь этого человека я придумал сам — его внешность, походку, манеры. И вот он, как ни в чём не бывало, пробегает передо мной, будто всё это — обыденность. Нет, это явно слишком.
Глава 2
Золотые волосы, спускающиеся ниже ключиц, осиная талия, стройные ноги, голубые глаза, в которых можно утонуть, и кожа с приятным тёплым оттенком, словно шелк. Добавьте к этому проницательный ум — и перед вами Виселия, персонаж, который стал воплощением идеала. Конечно, недаром я её так подробно описал, ведь я сам её создал.
Без сомнений могу сказать: за такой женщиной мужчины бегают табунами, мечтая завоевать её сердце. Не исключение и мой герой, в теле которого я сейчас нахожусь. Но, как и у многих других, у него ничего не вышло. Почему? Точно уже не помню, но помню, как Виселия фыркнула и с легкостью отвергла его, не дав ни единого шанса.
И всё бы ничего, если бы не одно "но". Виселии осталось жить недолго. Её жизнь оборвётся насильственной смертью — прямо в обед. А сейчас ещё утро. Если верить моим расчётам, у неё осталось около пяти часов. И вот тут возникает вопрос: могу ли я что-то изменить? Или моя судьба, как автора, — просто наблюдать?
Не стоит так косо на меня смотреть. Я лишь виноват в том, что написал эту историю. Никакой мести за разбитое сердце Степана — так зовут этого юношу, которому около двадцати трёх, — никто не планировал. Это всего лишь очередной резкий поворот судьбы в жизни одного из героев.
Если говорить откровенно, Степан забудет Виселию так же быстро, как, вероятно, и читатель. Глава через пять её место займут другие девушки — новые принцессы, магички, воительницы и просто прекрасные создания этого мира. Виселия, конечно, выделяется, но её уход — лишь эпизод в череде событий. Так что горевать, по большому счёту, смысла нет.
Но это рассуждения для читателей и героев. А сейчас, сидя здесь, я искренне любовался ей. Красивая до жути, с какой-то пленительной грацией. Просто наблюдать за ней — уже удовольствие. На моём лице появилась неловкая улыбка. Как не улыбаться, если ты знаешь о ней всё? О каждом её страхе, мечте, и даже о том, как закончится её день. Да что там, я знал многое обо всех персонажах этого мира. Это было странное, но притягательное чувство.
Лишь когда она скрылась за широким деревом, я наконец смог отвлечься от созерцания её красоты. И тогда мне пришлось задуматься о своей жизни. Точнее, не о своей, а о жизни Степана, чьё тело я сейчас, как ни странно, занимаю.
Степан — обычный офисный работник, коих миллионы. Зарплата скромная, начальник — тот
