подвигу. Но перед этим бабушка поинтересовалась, с чего это я так бледен и кормят ли меня вообще в городе мать с отцом. На что я отшутился и сказал, что румянец в лице потерял от того, что дед меня пугал местной байкой — сеновиком.
Я ожидал, что добрейшая и всегда позитивная баба Таня посмеётся вместе со мной над дедовой сказкой, но она лишь нахмурилась и, плеснув мне компота в кружку, выдала что-то вроде «слушай, что дед говорит» и ушла управляться по хозяйству во двор. Так я и отправился досыпать со смешанным чувством своей правоты в нереальности деревенских баек и весьма впечатляющим образом описанной мне нечисти.
— Сговорились они всё-таки меня разыграть, — растянувшись на удобной кровати, решил я, закрывая глаза и впадая в дрёму.
Проспал я почти до самого вечера, поскольку предыдущая неделя выдалась нелегкой, а приятный, свежий деревенский воздух совсем расслабил меня. Где-то под окном лениво брехал Тузик, скорее для проформы, чем ввиду опёршегося на забор и болтающего с дедом соседа. Через открытую форточку до меня доносились фразы собеседников.
— Слыхал, Ерёмку утащил, поганец? Да Манькиного же, из Масловки. На заречное поле приехал с Петровичем на тракторе собирать сено. Ну Петрович пока сгребал, тот всё пивко потягивал да посмеивался, мол, плевал я на работу, моё дело привезти-отвезти, как договаривались. Короче, справились кое-как, сено отвёз и на станцию поехал. Но не прибыл туда. Трактор нашли к ночи, а водителя — нет. Ищут третий день. Вчерась даже вызвали водолазов, те шарили в пруду. Нету. Манька истерит, на мужиков с кулаками бросается, требует признаться, у кого из дружков супруг запил. А все только руками разводят. Дай закурить, — раздавался сиплый голос соседа, бывшего зоотехника Николая Александровича.
— Держи, закуривай, — послышался голос деда. — И что думаешь, найдут?
— Найти, наверное, найдут, но живым вряд ли, — мрачный голос соседа прервался покашливанием. — Нашу же малахольную Варвару с того лета так и не нашли.
— Так она с головой совсем не дружила, из дому и просто могла уйти куда глаза глядят, — возразил ему дед. — А вообще ты прав, людей за последние годы сколько окрест пропало. Сеновик-то трупы в конце концов в кучки травы обращает, только шмотьё с обувью и остаётся, а соки все из костей и плоти вытягивает.
— Ага, ага. Поди знай сколько он угробил, а уж в девяностых там было вообще чёрт ногу сломит, кого нечисть адская прибрала, а кого людская. Эх, молодежь бы ещё нас слушала, а то ж в свои сморфоны уткнутся и живут там.
Услышав последнюю фразу соседа, я, не выдержав, хрюкнул от давящего меня смеха. Теперь мне уж точно стало очевидно, что дед с бабулей решили меня разыграть и так расстарались, что даже соседа подключили к своей афере. Потому как сетования на «сморфоны» и «молодёжь» я уже слышал от них неоднократно. И разговаривали нарочито громко под моим окном, чтобы я точно услышал. Ну ничего, старички, выведу я всю вашу пенсионную актёрскую группу на чистую воду, не посрамлю «молодёжь», так сказать.
Голоса за окном стихли, а в моей голове тут же созрел коварный план с непременными доказательствами. Он был незамысловат: завтра мы также должны были отправиться с дедом докашивать делянку, но я прикинусь приболевшим, останусь дома, закроюсь в комнате. А сам отправлюсь вслед и, пока дед косить будет, высплюсь в траве, а телефон на видеозапись поставлю на подставку. На час ёмкости памяти на запись хватит. Пройдет пару дней, со мной, разумеется, ничего не случится, и я предъявлю им опровержение их выдуманной байки и потребую компенсацию в виде поездки на рыбалку. Моральной победы будет достаточно. Главное, не спалиться, не начать ржать и вовсю делать вид, что я верю их игре.
Больной вид я начал изображать с вечера. Сказал родственничкам, что то ли ветром продуло, то ли солнышком напекло, в общем, работать завтра с утра никак не возможно, надо денёк отваляться. Бабушка охала и бегала вокруг меня, пытаясь накормить пирожками и видавшими виды жёлтыми таблетками неясного происхождения. Пирожки я благосклонно принял, а от универсальной фармацевтики благоразумно отказался, выпросив для себя малинового чая на ночь. Для полноты картины выспрашивал у деда про сеновика и прочие местные легенды. Дед охотно делился ценной информацией с приболевшим внучком, даже расписал, как сеновика при случае извести можно, мол, ещё его дед, то бишь мой прапрадед говорил, что эта нечисть огня боится, а на всё остальное ей поплевать.
Наконец, наступила ночь, и я отправился в выделенную мне гостевую комнату, попросив бабулю завтра не беспокоить меня как минимум до обеда.
Полночи я таращился в телефон, пролистывая новостные ленты и читая всякую чушь. В планах было поспать всего пару часов, чтобы быть невыспавшимся и утром быстро уснуть под видеозапись. Эта часть подготовки прошла как по накатанной.
Проснулся я от вибрации будильника. Из моей комнаты было слышно, как гремит на кухне чайником и кружками дед, как он шуршит, собираясь на покос.
Я выждал, пока он уйдет, а бабушка снова уляжется. Потом оделся и, прихватив свёрнутое покрывало, телефон и держатель к нему, выбрался через окно во двор. Можно было проскользнуть и в дверь, но та порой выдавала предательский скрип, а права на ошибку я не имел. Швырнул Тузику запасённый с вечера пирожок с мясом, чтобы тот радостно не залаял при виде меня, и двинулся в сторону брошенных полей.
Деда, размашисто взмахивающего косой, я заметил издалека. Он был один на делянке. Других косарей не было. Иван Никитович что-то громко распевал, и подобраться поближе не было никаких проблем. Но я решил перестраховаться и залёг в траву в полусотне шагов от деда в противоположную сторону от его покоса. Можно было не боятся, что дед докосит до меня и чикнет спящего лезвием инструмента. Поудобнее устроившись на расстеленном покрывале и установив смартфон на держатель, я подумал, что идея-то в общем для второкурсника госуниверситета вполне идиотская. Но отступать было некуда, и я, выдав полушёпотом дату, время и причину записи, установил таймер на час. Затем нажал на кнопку «Rec.», закрыл глаза и расслабился.
Это не было сном в полном его понимании. Просто провал в бездну прошлого и демонстрация мне самых неприятных моментов из его глубин. Каждый такой из них приправлялся присутствием невиданных, шипастых и клыкастых тварей, не имеющих ничего общего с нашим привычным миром. Я пытался выбраться из калейдоскопа кошмаров, но меня швыряло от образа к образу и не
