ругалась. Он отвечал ей тем же. Ребёнок плакал. Вероятней всего, и сейчас пьяный муж, вернувшись с работы, гонялся за своей благоверной. Удивительным образом, она умела так изворачиваться, что его кулак крайне редко достигал своей цели, но зато крику при этом было очень много! Вера Константиновна взглянула на часы. Девять вечера. Очень хотелось пить. Она подошла к буфету. В графине пусто. Пока соседи выясняли отношения, носясь по квартире, выходить на кухню не хотелось. Наконец всё стихло. Это означало, что муж утихомирился и пошел спать, закончив свой ритуал по воспитанию жены. Теперь можно было спокойно выйти. Соседка звонила кому-то по телефону. Она всегда кому-то звонила, после того как получала несколько пинков от супружника. Надо же было несчастной женщине выговориться, жалуясь на свою незавидную судьбу. Вера Константиновна знала, что эти разговоры всегда заканчивались причитаниями:
– Да знаю я: раз бьет, значит, любит. Конечно, терплю, а что делать.
Вера Константиновна налила воду в чайник и включила газовую горелку.
– Ты представляешь, – возмущённо заявила соседка, появившись в дверях кухни, – совершенно стало невозможно разговаривать с этим новым подключением. Я сама, как эхо, слышу свой голос! Что за хрень! Завтра же буду жаловаться на телефонный узел!
Несколько дней подряд Вере Константиновне постоянно звонил следователь Леонов, интересуясь, не дала ли Елена о себе знать каким-нибудь другим способом, кроме как звонком по телефону. И каждый раз все их разговоры в действительности, как эхо, были слышны где-то вдалеке.
А через несколько дней следователь Леонов вдруг так же неожиданно исчез из её жизни, как и появился. Почему-то его уже перестало волновать, где находится её дочь. «Конечно, они тогда ошиблись!» – подумала Вера Константиновна, но самой выяснять у этой организации что-либо побоялась, впрочем, как и узнавать о Леночке где-нибудь ещё. Не накликать бы излишними вопросами беды! Мать решила терпеливо дожидаться возвращения Большого театра с гастролей. И вот наконец этот день настал. Труппа вернулась. Только Леночки среди них не было!
Это был сильный удар. Значит, правда? Осталась?! Как же так? Как такое могло произойти?
Вскоре в их квартире появился и тот самый телефонный мастер, который подключал им «новую модификацию».
– Ну, наконец-то! Почти месяц добивалась вашего прихода, – бушевала соседка. – Это что же за новшества такие! Этого придурка, что изобрел вашу модефи…, тьфу, её мать… какую-то там – ацию, посадить надо за вредительство! Больше ни за что не дам трогать наш телефон!
С этого дня телефон вновь стал работать без всякого отзвука.
– Ну, наконец-то, – радовалась соседка. – А то как в горах разговаривали!
Соседка была крикливая, довольно скандальная, но, надо отдать ей должное, только раз спросила о Леночке.
– А твоя-то когда домой вернётся?
– Пока не знаю. Лето проведёт у моей подруги на Украине, а возможно, и вообще там в театре останется, – не зная, что отвечать, соврала Вера Константиновна.
– Это что же, она из Парижу прямо в Киев отправилась?
– Ну да. В Киев.
– В Киев так в Киев. Там жизнь неплохая.
Больше соседка о Леночке не заговаривала. Может, этот вопрос её больше не волновал, а может, она просто боялась его поднимать? Ведь вполне возможно, что и её тогда на Лубянку таскали.
За то лето Вера Константиновна выплакала немало слёз! Каждый день с волнением открывала она почтовый ящик. Вдруг придёт хоть какая-нибудь весточка. Но ничего не было. Только газета «Правда», которую выписывал на заводе сосед, и «Вечерняя Москва», которую выписывала она сама. А в сентябре месяце, когда в театре оперетты, где Вера Константиновна работала концертмейстером, начался новый сезон, её неожиданно вызвали на проходную. Почему-то безутешная мать в ту же секунду почувствовала, что это связано с дочерью.
Вера Константиновна быстро спустилась по лестнице и, пройдя коридорами, вышла к служебному входу. Там, опираясь о стену напротив гардероба, стояла хрупкая симпатичная девушка. Лёгкие туфли без каблука, плотная узкая юбка, облегающая вязаная кофта. По ее фигуре и постановке ног Вера Константиновна сразу поняла, что она танцовщица.
– Вы Вера Константиновна Савельева? – спросила девушка, отстранившись от стены и шагнув ей навстречу.
– Да.
– У вас есть время?
– Есть. Полчаса есть, – ответила женщина, взглянув на часы.
– Меня зовут Тина. Мы жили с вашей Леной в одном номере гостиницы в Париже. Давайте выйдем.
Только когда они, молча пройдя по Кузнецкому Мосту, завернули в небольшой скверик напротив «Пассажа», девушка остановилась и огляделась. Здесь было пусто. Лишь в самом конце аллеи, уже на выходе в Дмитровский переулок, пожилой мужчина выгуливал фокстерьера, который резво бегал по газону, играя с палкой.
– Поклянитесь, что вы никогда никому не скажете о том, что видели меня сегодня, и о том, что сейчас услышите, – неожиданно произнесла незнакомка.
– Никому и никогда, – тут же поклялась Вера Константиновна, и её сердце замерло в предчувствии чего-то самого ужасного. В волнении она схватила девушку за руку. – Леночка жива? Жива?
– Конечно, жива! – воскликнула Тина. – Успокойтесь! Она жива и здорова!
– Слава Богу, – выдохнула Вера Константиновна и, отпустив руку девушки, задала тот вопрос, который мучил её несколько месяцев. – Как же всё это произошло? Я совсем не понимаю! Почему она вдруг захотела остаться?
– Ну, что вы! Она-то как раз и не хотела. Совсем не хотела. Её вынудили.
– Вынудили? – удивлённо вскрикнула мать.
– Пожалуйста, говорите тише, – заволновалась Тина и огляделась. Но вокруг, как и прежде, никого не было. Только фокстерьер в конце аллеи продолжал бегать за палкой, которую кидал ему хозяин. Тина глубоко набрала в лёгкие воздух, как будто хотела прыгнуть с вышки в воду, затем с шумом выдохнула и прошептала:
– Её хотели арестовать.
– Арестовать? Кто? – испуганно прошептала вслед за девушкой Вера Константиновна.
– КГБ, конечно. Леночке пришлось бежать. Понимаете?
– Понимаю, – почти беззвучно произнесла мать, и на её глаза навернулись слезы. – Они как-то узнали, что она в анкете написала неправду? Да? Они узнали, что её отец не сын доктора Савельева, а принадлежит древнему роду князей Белозерских?
– Ну надо же! – в свою очередь сильно удивилась Тина, изумлённо подняв брови. – Нет! Дело не в этом. Всё было совсем не так! Совсем не так.
– Не так?
– Да. Не так. Но мне кажется, что и сама Леночка была не в курсе своего происхождения?
– Конечно, нет, – растерянно ответила Вера Константиновна, недоумевая, как же она так просто взяла и выдала девушке страшную семейную тайну. – Об этом я одна знаю. Пётр ещё в первый год войны на фронте погиб, так что теперь выходит, что я одна… А Леночка… Я ей об этом никогда не рассказывала. Зачем?.. Нет-нет…
