имени сказочного короля Гуго, который во главе «дикой охоты» носится по ночным лесам и полям. Религиозные чувства толкали католиков-французов на союз с Испанией и Империей, но для королевства Франции оба этих государства были естественными врагами. Генриху IV, вождю гугенотов, принявшему католицизм, удавалось поддерживать сложный баланс интересов. Нантский эдикт обеспечил гугенотам свободу богослужения и сохранил за ними ряд укрепленных пунктов в качестве гарантии безопасности. Франция наслаждалась миром, но этот мир держался, лишь пока Генрих IV был жив.
У любвеобильного Генриха IV были дети от разных женщин, но законным наследником — дофином — являлся сын от Марии Медичи Людовик. Это был, видимо, малоприятный ребенок. «Я слышал, — пишет современник д’Артаньяна Жедеон Таллеман де Рео, исправно собиравший и записывавший сплетни предшествующей эпохи, — будто Король дважды собственноручно высек дофина: один раз, когда тот возымел отвращение к некоему придворному, да такое, что в угоду ему пришлось выстрелить в этого дворянина из незаряженного пистолета для вида, словно его убивают; в другой раз за то, что дофин размозжил голову воробью». Мария Медичи была недовольна суровостью, с какой король обращался с законным наследником. Когда Генрих велел высечь Людовика, она воскликнула: «С вашими ублюдками вы бы так не поступили!». Он ей ответил: «Что до моих ублюдков, мой сын всегда сможет их высечь, если они станут валять дурака; а вот его-то уж никто не выпорет».
В 1609 г. Шарлотта де Монморанси, жена принца Конде, спасаясь от домогательств короля, бежала в Брюссель (сам Конде, будучи принцем крови, не мог покинуть Францию без королевского дозволения). Это дало Генриху IV повод для военных действий против сидевшего в Брюсселе испанского ставленника эрцгерцога Альбрехта. Но 14 мая 1610 г., накануне выступления в поход, Генрих IV по пути из Лувра в Арсенал был смертельно ранен человеком по имени Равальяк, нанесшим ему два удара кинжалом. «Кое-кто подозревал, что Королева-мать причастна к смерти Короля: потому-то, мол, никто не видел показаний Равальяка…
Рассказывали только, будто Равальяк так объяснял свое поведение: он де, понимая, что Король затевает большую войну и государство от этого пострадает, решил оказать великую услугу отечеству, избавив его от государя, который не желает сохранить в стране мир и к тому же не является добрым католиком.
У этого Равальяка борода была рыжая, а волосы чуть-чуть золотистые. Сбоку у него вечно болталась шпага; нрава он был унылого, но как собеседник приятен».
Девятилетний Людовик XIII был провозглашен королем, а королева-мать Мария Медичи — регентшей. Политика Франции стала принимать все более католический характер, что очень тревожило гугенотов. Но католический лагерь тоже был расколот, возле трона разгорелась борьба за власть. Два ближайших родственника юного короля — его троюродный брат Анри II Конде и сводный брат Сезар де Вандом вместе с другими герцогами попытались оттеснить королеву-мать от трона. Мария Медичи в борьбе с врагами могла опереться лишь на ближайших советников — придворную даму и ее мужа. В окружение королевы вошел и молодой уроженец Пуату Арман-Жан дю Плесси де Ришелье, епископ Дюсона. В 1614 г. в ходе заседаний Генеральных штатов 29-летний Ришелье привлек всеобщее внимание своими яркими выступлениями; впрочем, какие-то связи имелись у него и ранее, поскольку его отец в свое время занимал должность главного прево королевского дома, контролируя порядок в окрестностях королевских замков.
В октябре 1615 г. 14-летнего Людовика обвенчали в Бордо с его ровесницей, Анной Маурисией Австрийской, дочерью испанского короля Филиппа III и Маргариты Австрийской.
Ришелье, попав ко двору, быстро нашел дорожку к сердцу королевы-матери, расточая неумеренные похвалы ее государственному уму. В декабре 1615 г. он был назначен духовником юной королевы Анны Австрийской, в ноябре 1616 г. получил пост государственного секретаря и занял место в Королевском совете. 2 октября 1616 г. на заседании Парижского парламента 15-летний Людовик XIII был провозглашен совершеннолетним, но Мария Медичи осталась регентшей. Назначены три новых министра; среди них был и Ришелье, послушно проводивший линию на союз с Габсбургами.
Таллеман де Рео писал позже о Людовике XIII: «Покойный Король был неглуп; но… ум его имел склонность к злословию; говорил он с трудом (т. е. заикался. — Л.Л.), и поскольку в придачу он отличался робостью, то и держался, как правило, нерешительно. Он был хорошо сложен, довольно сносно танцевал в балетах, но почти всегда изображал смешных персонажей. Он прочно сидел в седле, мог при случае легко снести усталость и умел выстроить армию в боевой порядок…
Ришелье
Кардинал Ришелье, который опасался, как бы Короля не прозвали Людовиком Заикой, пришел в восторг, когда подвернулся случай назвать его Людовиком Справедливым. Произошло это, когда жена Фужерского губернатора с плачем и причитанием бросилась к ногам Короля: это его ничуть не тронуло, при всем том, что она была очень красивой». Ее муж в 1616 г. убил барона де Неве; после того, как Людовик Справедливый отказал ему в помиловании, он был в 1617 г. казнен.
Фаворит короля Шарль д’Альбер в 1617 г. женился на 17-летней Мари де Роган-Монбазон. Но 15 декабря 1621 г. умер в возрасте 43 лет. Овдовевшая Мари спустя год вышла замуж за герцога де Шеврез, который был старше ее на 22 года. В течение последующих десятилетий герцогиня де Шеврез принимала активное участие в придворных интригах. Как помнят читатели романа «Двадцать лет спустя», фантазия Дюма свела ее с Атосом и сделала матерью виконта де Бражелона. Жан Франсуа Поль де Гон-ди, известный позже как кардинал де Рец, пишет о ней: «Мне никогда не случалось встречать никого, в ком, как в ней, живость ума заменяла бы глубину суждения. Эта живость нередко даровала ей просветления мысли, такие блистательные, что они казались вспышками молнии, и такие мудрые, что от них не отреклись бы величайшие люди всех времен. Однако способность эта проявлялась лишь от случая к случаю. Родись она в эпоху безбурную, ей и в голову не пришло бы подумать о деле… Она предавалась борьбе, как предавалась всему, что нравилась тем, кого она любила. Любила она без всякого разбору, лишь потому, что ей надо было кого-нибудь любить… Никогда еще никто не был столь равнодушен к опасности и никогда еще женщина не пренебрегала столь решительно соображениями щекотливости и долга: для нее они состояли лишь в том, чтобы нравиться своему любовнику».
Ришелье стремился помирить Марию Медичи с ее сыном-королем. На пару с королевским духовником он рассказывал Людовику XIII, как плохо обращаются с его матерью и какой это грех, и «тому уже начало казаться, будто дьявол уже ухватил его за шиворот; ибо не было человека, который бы столь мало любил
