со счетов контроль церкви за мировоззрением ученых того времени, тем не менее, совершенно неверно считать Бруно мучеником науки. Подобное мнение является выражением интеллектуального анахронизма в двух смыслах.
1. Говоря о римской инквизиции того времени, ее деятельность можно описывать как в терминах политики, так и в терминах религии. В то смутное время европейской истории, которое мы сегодня называем идеологическим варварством, управление велось при помощи различных форм устрашения. Роль КЦ не так уж сильно отличалась от роли светской власти, хотя титаническая борьба, приведшая в итоге церковь к самостоятельности и отстранению от политики, уже была начата. Папство того времени больше напоминало политический режим. Относить такую ситуацию к христианству или к религии в контексте их современного состояния неправильно. На самом деле политическая ситуация в Риме в 16 веке во многом зависела от достаточно сильного движения схизматиков и фундаментальных реформ, проводимых как в христианстве, так и в политике.
Эти реформы стремились вернуть Церкви ее (истинный) неполитический характер. Многие из тех свобод, которыми мы с вами сегодня пользуемся, таких как право свободы вероисповедания, религиозная и научная свобода, были завоеваны в жесткой борьбе с политизированной Церковью того неспокойного времени. Поэтому считать мага и теолога Бруно ученым и жертвой религиозного подавления науки будет просто неисторично.
2. Считать Бруно мучеником науки неверно, так как он и отдаленно не напоминал ученого. Бруно не очень сильно интересовала астрология. Он выступал против использования геометрии и математики. Его основной интерес к философии Коперника был вызван тем, что она могла дать возражения против аристотелевской философской «иерархии субстанций» и помочь защитить ту позицию, к которой он сам был склонен. К тому же в своей астрологии Бруно был последователем магического подхода к реальности: он верил, что звезды и планеты являются живыми существами, и восхищался моделью Коперника, потому что она казалась ему поклонением Солнцу. Бруно нельзя считать мучеником науки, каким его часто представляют в историях, прославляющих триумф «просвещенной» науки разума над темной и примитивной религией. Более верно считать его магом, философом и теологом, который на основании науки Коперника создал свою теологическую картину мира, странным образом оказавшуюся созвучной последующим научным теориям и открытиям. Если Бруно и можно считать мучеником, то необходимо понимать, что мучения свои он понес, скорее, за право обладать религиозной и теологической свободой. Более подробно: он является теологическим мучеником, который показал, что теологическое воображение иногда может приводить к глубокому пониманию, до которого наука сможет дойти еще несколько столетий спустя. Бруно не был оригинален. Он основывался на космологии множественных миров греческих философов-атомистов. Она также основывается на идеях ранних европейских теологов, которые в своих работах оставляли возможность существования бесконечного множества миров открытой в противовес господствовавшей теории Аристотеля.
Многие известные теологи считали, что, если божественные возможности бесконечны, то это означает возможность постоянного творения Богом множества миров. К числу их относятся: в 13 веке — Этьен Темпье, Годфри Фонтен, Генри из Гента, Ричард из Мидлтауна, Уильям Барский, Жан Бассоль, Фома Страсбургский, в 14 веке — Жан Буридан, Уильям Оккам, в 15 веке — Николай Кузанский. Николай защищал идею о существовании бесконечного множества миров, не имеющих центра, и заслуживает особого уважения как первый христианский философ, поддержавший идею существования жизни на других планетах. Его влияние на Бруно было огромным [Херрман Р. Л. Бог, наука и покорность. Десять ученых о теологии смирения. М.: ACT; Астрель, 2007. С. 121–125].
Единственное, что следует отметить в этом тексте, так это то, что достоверно неизвестно, был ли Бруно магом герметической традиции или не был. Есть несколько аргументированных мнений, где у отрицающего обвинения упор делается на то, что герметисты, в основном, не приняли гелиоцентризм.
По сути, в некоторых своих высказываниях, действительно выглядящих чуть ли не пророческими и предвосхитившими современные научные открытия, Джордано Бруно напоминает Роджера Бэкона, францисканского монаха XIII века, естествоиспытателя и пропагандиста научного (действительно научного, без всякой примеси философии и магии) исследования. Бэкон в XIII веке предсказал появление технических изобретений XX века. Однако, он известен несколько меньше Бруно, поскольку не был сожжен на костре и не успел выкрикнуть несколько красивых слов перед смертью.
Вообще, давайте рассмотрим, в контексте каких астрономических идей развивались идеи Бруно и был ли он оригинален. XV–XVI века — эпоха, когда активно осуществлялись поиски и велась полемика вокруг старых представлений в астрономии — это была тенденция, веяние времени, люди чувствовали, что геоцентризм является ошибочным. Не совпадением является и то, что грандиозная реформа календаря приходится именно на эту эпоху: в 1582 году Церковь вводит новый, григорианский календарь (призывать к реформе календаря начал еще Николай Кузанский). Вращение Земли вокруг своей оси многократно обсуждалось в трудах богословов и философов в течение многих веков до Бруно, правда, отвергалось как недостаточно обоснованное. Николай Кузанский, живший за более чем сто лет до Бруно и ставший для последнего авторитетом, уже высказывал идеи об обитаемых мирах и бесконечной Вселенной, хоть и не в натурфилософском, а, скорее, в религиозно-философском ключе (впрочем, как и Бруно, и Коперник)[1]. Тихо Браге, современник Джордано Бруно, в своей концепции как бы объединил геоцентризм и гелиоцентризм: вокруг Солнца вращаются пять планет, само же Солнце — вокруг Земли. Николай Коперник, тоже современник Бруно, по сути, только заменил Землю Солнцем, по всей видимости, сохранив представление о небесных сферах, что может говорить также о том, что он считал Солнце неподвижным и являющимся центром мира. Как это ни забавно будет звучать для некоторых, но интуиция Католической Церкви тут не подвела: оба этих нелепых предположения были ею осуждены. Кстати, отрицание неподвижности Земли и ее центрального положения в мире Церковь только сочла ошибочным в вере, что не является высшей формой осуждения и отрицания. Иоганн Кеплер создал гораздо более правдоподобную и математически точную гелиоцентрическую гипотезу, чем Коперник.
Наконец, хотелось бы отметить, и сразу отмести, обвинения в предвзятости к Бруно именно Католической Церкви. Образ жизни Джордано Бруно был странствующий, и какое-то время он жил в Англии. Именно там он издал труд «О бесконечности Вселенной и мирах» (бесконечность Вселенной и миров как раз и есть гвоздь программы в той области обвинений Бруно, которая относилась к его, собственно, «научным» взглядам). Но его взгляды по этому вопросу пришлись по вкусу далеко не всем в протестантском государстве, и он бежал (1585), в том числе через немецкие земли, где ему также запретили читать лекции. Как видим, он задолго до внимания к нему Католической Церкви успел знатно побегать от разгневанных профессоров и чиновников, и
