Вэйну в веселом танце. Еще попрошу его швырнуть горсть каминного пепла на семейный портрет, перед которым я провела немало долгих часов, выискивая сходства между собой и родителями, но находя лишь отличия.
Гадкий утенок, угодивший в стаю лебедей: низкая, нескладная девчонка с серыми глазами и волосами мышиного цвета, хоть и густыми. Слева на портрете стояла Лилия, и плетеный поясок ее платья подчеркивал тонкую талию, а светлые локоны разметались по плечам. Справа лучезарно улыбался брат. Тем летом он окончил училище – первый в потоке, с блестящими результатами и рекомендациями. Привез в подарок позолоченную раковину; мы с Лилией по очереди прикладывали ее к уху, слушали шум волн. Загорелая кожа Рейнара пахла морем. Таким он и вышел на портрете: поцелованный солнцем, синеглазый. И совершенно на меня не похожий.
Картина висела в гостиной. Я ее ненавидела.
Глава 9
Аврора
Очередная неделя выдалась непростой, суматошной: ученики и преподаватели готовились к промежуточному срезу знаний. В перерывах ребята занимали все лавки и подоконники, даже на пол садились, лихорадочно повторяли материал, проверяли друг друга по билетам. Одни хвастались, что все знают и умеют, другие плакали, запершись в туалетных кабинках.
Фернвальд прогуливался по коридорам, высоко подняв голову, словно нес на ней корону, и лучезарно улыбался. Порой он подсаживался к одной из групп и помогал, разбирая ошибки и задавая наводящие вопросы. Заплаканных детей забирал к себе в кабинет, отпаивал чаем, подбадривал. «Ребята из небогатых семей слишком эмоциональны, – объяснил он мне в одном из перерывов. – За их учебу платят король и меценаты. Если такой ребенок завалит экзамены, ему придется уехать домой».
Преподаватели тоже нервничали, боясь не успеть: заполняли документы, готовили экзаменационные листы, проверяли кабинеты и лаборатории.
Посовещавшись с Фернвальдом, Алан отдал меня академии на растерзание, отправил участвовать во всем и сразу. Меня гоняли с поручениями, заставляли оформлять бланки, ставить печати, раскладывать листы, перья и карандаши по столам, вынимать шпаргалки из внутренних полок. От перехваченного на бегу бутерброда и дядиных настоек скручивало живот. Под вечер у меня не оставалось сил, чтобы вернуться в поместье.
Поэтому свой третий месяц в столице я встретила в одной из комнат общежития академии. Едва успела привести себя в порядок, как в дверь постучали. Алан. Опустив приветствия, он сразу перешел к делу.
– Мне попался сложный артефакт. Помоги, а? Не хочу отвлекаться на записи.
Я кивнула, накинула плащ на плечи, вышла в пустой коридор.
– Как срез?
– Начался уже.
Срез продлится целый день, охватит все группы, предметы, профили и направления. Затем ребята и преподаватели наконец выдохнут, и жизнь вернется в спокойное русло.
Артефакты доставлялись в академию из закрытого хранилища при королевском дворе. Я принимала плотно упакованные посылки, расписывалась, ставила бирку – номер в очереди к Алану.
Сейчас на его столе лежал игрушечный паровозик. С виду такая безделица, но я едва успевала записывать свойства этого предмета. Оказывается, паровозик заставлял детей бродить во сне, покидать дома, бегать по улицам босиком, в одной лишь ночной сорочке. Ребята постарше рассказывали, что в своих снах попадали в место, где сбываются мечты. Стоит пожелать что-то, оно сразу появлялось. Любая кукла, лошадка, модный костюмчик. Даже умершая бабушка. Или бросивший семью отец.
Алан разбирал игрушку на части, надрезал специальными инструментами, поливал растворами. Задавал вопросы на безмолвном неведомом языке, который боги вложили в его горло, сердце и уши, позволив общаться с наделенными даром вещами, слушать их истории.
– Пометь: «условно опасен».
«Условно опасен». Паровозик отправится в отдел безопасности при дворце, где его либо уничтожат, либо превратят в амулет, сохранив только полезные свойства, убрав все вредное, опасное.
Я принялась разминать уставшие от записей пальцы, поглядывая на Алана. Он казался очень красивым, когда сосредоточенно работал: блестели глаза, губы то и дело трогала улыбка, на бледных щеках проступал румянец. «Мне становится очень хорошо, когда пользуюсь даром, – вспомнила я слова Лилии, сказанные во время штиля в наших сложных, неспокойных отношениях. – Появляется чувство, словно все на свете можешь сделать. Жалко, что ты никогда такого не испытывала».
– Ох, давно я такого не видел! – вдруг воскликнул Алан. – Зеркальный камень. Такие обычно вырастают в подвалах или на чердаках старых домов. Словом, в местах, куда складывают ненужные вещи. Стоит зеркальному камню появиться, в доме начнут болеть и ссориться. Для этого артефакта человек словно очередная выброшенная вещь: он будет вытягивать жизненные силы, здоровье, дар. Впрочем, человек тоже может заставить камень работать на себя: вытянуть из него любую сущность, свойство другого предмета или явления природы.
– Записать «опасен»?
– Верно. Хотя… Подожди, не записывай, – Алан задумался. – Хочу еще немного изучить его. Кстати, Энрике!
– Что? – Я вздрогнула от того, как изменился его голос. Смутилась, поспешно отвела взгляд. Интересно, Алан заметил, как я на него смотрела?
– Время.
Он протянул чашку с порошком на дне. Я удивилась, сверилась с часами: и правда, стрелка уже приползла к четырем. Как быстро движется время. Долила воды, быстро выпила, стараясь не обращать внимания на горький вкус. Заела ложкой меда – Алан купил его для меня несколько недель назад, как он сказал, «чтобы подсластить горькую пилюлю».
Едва я сполоснула чашку, за дверью, совсем рядом, послышался женский смех. Я удивленно взглянула на Алана, отметила, как он напрягся. В следующую секунду дверь, скрипнув, распахнулась, на пороге показалась белокурая девушка в розовом платье, похожая на куклу.
– Ах, ты, как всегда, здесь! – Она вдруг бросилась к Алану, обняла его. По кабинету поплыл аромат дорогих духов. – Ты долго не заглядывал в гости. Я очень скучала, а Эдит еще сильнее.
Секундная пауза. Затем Алан медленно поднял руки, заключил девушку в объятия. На лице его, частично спрятанном за пышной светлой прической, появилось такое счастливое выражение, что мне стало не по себе. Отчего-то я почувствовала, как кольнуло сердце. «Что за бред, какое мне дело… – подумала удивленно. – Я ведь не влюблена в него. В самом деле, куда Алану до Ричарда! Просто мне одиноко смотреть на них, вот и все».
– Приходи завтра в гости, обязательно-обязательно, – проговорила между тем девушка. – Завтра выходной, работать не нужно.
– Боюсь, не получится. У меня очень много дел, – Алан выдавливал слова, словно они были тяжелыми камнями.
– Это каких же дел? Срез, считай, позади. Больше вас дергать не будут.
В кабинет вошел Фернвальд. Миг, и Алан резко оттолкнул девушку, отвернулся, смутившись. Девушка, впрочем, не обиделась. С веселой улыбкой она повернулась ко мне, протянула капризно:
– Герцог Фернвальд, что же вы меня не познакомили
