Держу пари, на ощупь она как шелк.
— Прикоснёшься к ней, и ты покойник, чёрт возьми.
Марсель поднимает руки.
— Ого. Успокойся, псих. Я просто пошутил. Она твоя, всё в порядке. Я не собираюсь вмешиваться, если ты сам не захочешь. Ну, знаешь, — он подмигивает, — поиграть с ней в паре и всё такое. — Он смеётся и уходит в комнату к одной из девочек, прежде чем я успеваю выбить ему зубы.
Мне нужно снять с неё цепи и привести ее в порядок до прихода Джуниора.
На этот раз она быстро подчиняется. Думаю, именно так действуют несколько часов, проведённых в цепях. Ей не терпится вынуть кляп изо рта, но она вздрагивает, когда я прикасаюсь к ней. Этого следовало ожидать, это только начало, но ей нужно научиться контролировать это, быть открытой для моих прикосновений. Его прикосновений.
Я предупреждаю её, стараясь говорить тихо и ровно, и она замирает, пока я вытираю её дочиста.
Не то чтобы я признался в этом Марселю, но я благодарен ему за плеть когда она отказывалась раздвигать ноги. Это было быстро и эффективно. Затем я снял с её глаз повязку и сел в кресло, ожидая, пока она привыкнет к солнечному свету, который льётся в окно и слепит её.
Она извивалась в своих наручниках, и от этого движения мышцы её живота перекатывались под кожей. Она не слишком мускулистая, но её руки всё ещё подняты над головой, что делает её ещё длиннее. У неё изящная талия и едва заметная округлость живота, такая чувственная, что по бокам проступает лишь намёк на линии мышц. У неё красивые бёдра, а икры такие упругие, что мне хочется впиться в них зубами. Её тёмные волосы в беспорядке, но именно её губы вызывают у меня желание застонать. Такие полные. Такие чувственные. Можно целовать их и целовать. Заниматься с ними любовью.
Я встряхиваю головой, пытаясь избавиться от опасных мыслей, которые крутятся в моей голове. О чём я думаю? Она девочка Джуниора, а не моя. И она так молода.
Согласно её личному делу, она всего лишь на несколько лет старше моей сестры и на несколько лет моложе меня. Поэтому я стараюсь не думать об этом, как я уже привык.
Однако мне интересно, что она подумает, когда наконец обратит на меня внимание. Она не знает, что я не тот, кто забрал её. Не тот, кто хочет её.
Первое, что она делает, это начинает говорить. Она учится не очень быстро. Мне приходится снова использовать плеть, чтобы заставить её быстро подчиниться, а не затягивать наказание.
Освободив её запястья от цепей, я приказываю ей встать на колени. Она без колебаний подчиняется, и я про себя улыбаюсь. Возможно, она не такая медлительная ученица, как я думал раньше.
Подняв её подбородок, я заставляю её смотреть на меня. Её глаза наполняются влагой, и слёзы с трудом сдерживаются, пока не перетекают через край и не катятся по щекам. Она опускает взгляд в землю, и я наношу удар плетью по подошвам её ног.
Она так соблазнительна, стоя передо мной на коленях. Её тёмно-карие глаза настолько тёмные, что их можно было бы принять за чёрные, если бы не очертания зрачков. В них читаются вызов и любопытство. За её слезами скрываются вопросы. Мне нужно уйти. Мне нужно уйти, пока искушение быть с ней не стало слишком сильным, и я не сделал то, о чём потом пожалею.
Когда я возвращаюсь в комнату, Джуниор уже стоит у мониторов, а Марсель рядом с ним. Его глаза прикованы к экрану, и в них мерцает порочное предвкушение.
— Ты не можешь туда войти, — говорю я, прежде чем он успевает меня заметить.
— Я могу, если захочу. Она моя, — отвечает он с капризным видом.
— Пока нет, она не готова, — настаиваю я, стараясь говорить спокойно и уверенно, как его отец. — Ты согласился позволить мне тренировать её. И я не собираюсь туда тебя впускать. Пока что. Не так скоро.
Его лицо искажается от гнева, и он тянется к пистолету, который висит у него на боку, приставляя его к моей голове. Но меня это не пугает. Хотя Джуниор импульсивен и легко выходит из себя, он не настолько глуп, чтобы застрелить любимого сотрудника своего отца.
— Убери это от меня, — рычу я.
— Заставь меня, — шипит он в ответ.
И я делаю это. Быстрым движением я вытягиваю руку, хватаю его за запястье и выворачиваю его на себя, получая контроль как над ним, так и над пистолетом.
— Мужчины, которые носят оружие, — трусы, — говорю я ему в затылок, чувствуя, как его тело становится всё более расслабленным с каждым движением моей руки. — Если ты собираешься кого-то убить, будь мужчиной. Посмотри ему прямо в глаза, вонзи нож в его плоть или сомкни пальцы на его горле. Любой мужчина может нажать на спусковой крючок, но только слабак решится на это.
Я знаю, что его отец узнает об этом. Я уверен, что как только он выйдет за дверь, то сразу же начнёт говорить по телефону, рассказывая своим жалобным голосом страшные истории. Но, как и я, Джуниор не боится. Он знает, что я не настолько глуп, чтобы причинить ему боль.
Если бы я это сделал, это было бы для меня концом.
Я ослабляю хватку, и он вырывается из моих объятий, проводит руками по волосам, приглаживая их, и тянется за пистолетом.
— Тише, тише, — говорю я, удерживая его так, чтобы он не мог дотянуться. — Можешь забрать его, когда будешь уходить.
Я достаю патроны из патронника и прячу пистолет за пояс джинсов. Марсель изо всех сил старается не рассмеяться, когда Джуниор начинает злиться и угрожает позвонить своему отцу.
— Давай, — говорю я. — Ты же знаешь, что он со мной согласится.
Затем на его угловатом лице появляется зловещая улыбка.
— Вчера вечером мне звонила Эверли, — говорит он.
Я чувствую, как кровь стынет в жилах. Одного звука ее имени, слетающего с его губ, достаточно, чтобы в моем сердце заструились ледяные потоки страха. Одно дело, когда его отец использует ее против меня, но совсем другое, когда это делает он сам.
— Она просила передать привет, — продолжает он, скрещивая руки на груди и возвращаясь к наблюдению за девушкой в камере. Она потягивается, проверяя свои мышцы после долгого пребывания связанной. Монитор отображает изображение в оттенках серого, поэтому повреждения на ее запястьях не слишком заметны. Я отчаянно надеюсь, что Джуниор их не заметит.
— Она прекрасна, не так
