я уверена, что нужно это не Игнату, а тем сволочам, на которых он работает. И если я им в зубах принесу эти цифры, то наступлю себе на горло.
Казалось, я застыла над пропастью. Шагну, и больше не вернусь к прошлой жизни. Стану дешевой продажной девкой с высокоморальными целями.
Сама учу детей, что насилие – это просто насилие. У него нет оправданий.
То же самое и с подлостью. Нельзя поступить плохо, а потом оправдаться. Общество, возможно примет, но что делать с душой и совестью?
А если… Что если?
От осенившей меня идеи даже закружилась голова. Зажмурилась, пытаясь справиться с белыми мушками. И в чувство меня привёл топот и яростный крик из коридора.
– Сидоров, ну ты и гад!!!
– Отвали, всё было честно! Научитесь сначала играть, а потом спор затевайте!
До боли знакомый голос моего ученика звучал хриплым басом недавно сломавшегося голоса. Я даже не успела осмыслить эту рисковую идею, просто вскочила и распахнула дверь.
– Сидоров! Ты что делаешь в школе? То вас на урок не затащить, то в выходной день тут трётесь, – говорила жестко, чтобы привлечь внимание.
Но оказалось, особо трудиться не нужно было. Коля Сидоров развернулся и звонко присвистнул, осматривая меня с ног до головы.
– Вы ли это, Виктория Олеговна? – парень стукнул баскетбольным мячом о бетонный пол. – А вы пришли моё произведение проверить? Виктория Олеговна, сжальтесь… Не портите аттестат! Ну не ставьте тройку… Мне эта литература на физмате не нужна. Мелочь, а приятно…
Я долго привыкала к подросткам, особенно когда гормоны начинали бить тревогу. Оттого и привыкла прятаться за блеклыми нарядами, чтобы не будоражить фантазии мальчишек. Но теперь Сидоров уж очень внимательно рассматривал меня, поэтому я с силой ударила ладонью в дверь, заставляя поднять бесстыжий взгляд.
– А я согласна, Сидоров, – толкнула дверь, приглашая войти. – Поможешь мне, я помогу тебе…
– Виктория Олеговна, я слышал, что в интернетах есть ролики с училками. Это же не про это? Нет, вы не думайте, я сам-то ничего не смотрел, – Сидоров рассмеялся, робко протискиваясь мимо меня. – Так, парни рассказывали…
– Меньше слов, больше дела, Сидоров. У меня очень мало времени…
Глава 16
Ливень лупил по щекам, заливал за шиворот кожаной куртки, тонкая футболка намокла. Тело пробивала крупная дрожь, зубы стучали, но я все равно стояла у дверей КПП городского СИЗО.
Смотрела в мутное пыльное окно, за которым стоял амбал в форме и медленно пил горячий кофе. Пар тянулся ленточками, он делал большие глотки, казалось, я даже слышала, как он прихлёбывает от удовольствия, в то время когда мне так страшно и холодно.
И как только часы пробили час Х, на который мы передоговорились с Прокофьевым, мужчина толкнул дверь и махнул мне, указывая на зону досмотра.
Издеваются… Указывают место. Демонстрируют контроль.
Но я и это стерплю.
Тщательный обыск, хмурые лица и узкий коридор, насквозь пропахший слезами, отчаянием и горем.
Меня проводили в комнату для свиданий. Крошечные кабинки, пожелтевшие трубки для связи и толстое стекло, через которое невозможно ощутить тепло родного человека.
Но пусть хоть так… Мы вытерпим и это!
Спиной ощущала присутствие охраны, руки дрожали, а горло саднило вновь накатывающими слезами. Но Оли всё не было, и не было…
В попытке успокоить себя я вновь прокручивала в голове всё, что удалось узнать за последние дни. И чем дольше я об этом думала, тем отчетливее понимала, что не хватает части пазла.
Не просто так они вцепились в Ольку. Ну, не просто!
По пути в город я позвонила Ленке и попросила проверить планшет. Мысль, что у сестры оказалась какая-то запись, не давала мне покоя. Ну, может, не запись, может, фото или какой-нибудь документ.
Предположение, что она просто стала ненужным свидетелем, от которого решили избавиться вот таким образом, была единственно здравой. И если я найду то, что искали в моей квартире, первой, то смогу помочь сестре… Вот только планшет оказался пуст. Лена проверила все, где можно хранить информацию, но так ничего и не нашла.
И как только скрипнула дверь, я вскочила со стула, наблюдая, как в полумраке появляется моя любимая младшая сестренка. Лицо её бледное, опухшее, глаза красные от слёз, но мрак картины сглаживала широкая улыбка.
– Вика! – Оля схватила телефонную трубку и отчаянно затараторила, боясь, что не успеет что-то сказать. – Вика, прости… Не нужно было мне идти туда работать! Ты мне веришь? Я ничего не крала! Ты мне веришь? Просто если ты тоже думаешь, что мне нужны были деньги этого жирного ублюдка, то я не представляю, как дальше жить!
– Оль, успокойся. Я знаю, что ты не стала бы брать чужие деньги. И вообще, меня не это интересует, а то, почему ты набросилась на него, – Я кусала щёку, пытаясь держаться ровно и спокойно. С жадностью рассматривала лицо сестры, отмечая и худобу, и серую прозрачность кожи. Её волосы цвета молодой пшеницы были собраны в низкий тугой хвост, кончик которого она теребила трясущимися пальчиками.
– Он зажал меня в углу, разорвал топ и начал лапать! Я до сих пор помню его сухие, как наждачка, руки, дыхание, полное алкогольной вони и кислоты табака. Не думала я, просто схватила со столика бутылку и огрела по голове! – Вика вскочила, не в силах справиться с эмоциями, но тут за её спиной выросла широкоплечая бабища, в знак предупреждения.
– Тише-тише… А давай не об этом? – я прижала к мутному засаленному стеклу ладонь, Оля сделал то же самое. Мы не могли коснуться друг друга, но видеть её живой, способной ещё взрываться от ярости – было верхом счастья.
Пусть борется моя девочка. Пусть верит! А я её вытащу!
– Как кормят? – полушепотом спросила я.
– Вик, я полюблю твою тушеную капусту и куриную печень в сметане. Клянусь, что не буду ковыряться вилкой в тарелке! Только забери меня отсюда, – Оля всхлипнула и затряслась, все сильнее вжимая ладонь в перегородку.
– Тише-тише, моя девочка. Всё будет хорошо…
– Расскажи, как там… Уже холодно? Как ты? Как работа? Снова борешься со своими оболтусами? – Оля плакала и улыбалась одновременно. Последнее делала она только ради меня, чтобы хоть как-то облегчить душевную боль старшей сестры. – Просто поговори со мной, а я послушаю твой голос…
С оболтусами… Да я живу через силу! Дела… Машинальные движения, только бы не сдаться. Готова послать всё к чертям, забрать сестру и свалить хоть на другую планету!
Вижу, как ей страшно, как она борется,
