только в четыре двадцать. Еще минута – и я бы опоздал на смену, так что я опрометью бросился собираться и даже не заправил за собой кровать.
Утром я только в душ и успел заскочить, а потом рухнул спать, как будто сознание потерял. Таким уютом меня объяла родная кроватка…
Я запрыгнул в чистую одежду и унесся на работу. Отчаянно крутил педали, а сам думал – жив ли еще мой начальник?
Каждое движение отдавалось болью в мышцах, да и усталость так до конца и не прошла. Но я наплевал на готовые взвыть суставы и только приналег на педали.
Как оказалось, на смену раньше меня вышла Танака.
– Танака-сан, вы уже поправились?
– Да, температура спала, так что ничего. Надо будет сказать начальнику большое спасибо, когда придет.
– Точно…
Сдается мне, такая возможность ей уже не выпадет. Но я прогнал эти мысли и как ни в чем не бывало принялся за работу.
Телефон, который я тайком припрятал в кармане, зазвонил в начале десятого. В это время мы уже с минуты на минуту ждали Кимуру в магазине, но он пока не шел. Я проверил, что в зале никого нет, и ретировался в кладовую.
– Алло.
– Я на месте, – убитым голосом сообщила мне Куросэ. – Не знаю, что делать… У дома скорая…
– Ага… Понятно.
Она, всхлипывая, продолжала что-то еще говорить, но я уже повесил трубку.
Принялся за уборку в дальнем углу зала. Закусил губу и налег на швабру.
– Кимура-сан сегодня задерживается, – тихонько заметила Танака, укладывая в кассу запас десятииеновых монет. Я не отвлекался от уборки. – Бывает же такое. Наверное, проспал.
– Точно…
Пока Танака смеялась и пожимала плечами, я опять проскользнул в кладовую.
Как и в тот раз, я сел на корточки посреди груды товаров и крепко обхватил руками колени. Но вряд ли ко мне снова подойдет менеджер и спросит, все ли у меня в порядке. Нет больше ни широкой улыбки, ни теплых рук, которые по-доброму похлопают меня по спине.
В кармане снова завибрировал телефон. Наверняка Куросэ. Я не обратил на него внимания и молча плакал.
На следующий день Танака рассказала, что Кимура скончался у себя дома во сне. Инфаркт от переутомления. Его обнаружила супруга, когда заметила, что он не проснулся к смене. Тут же вызвала скорую, но было уже слишком поздно.
Все, как я предсказывал, – только зря потратили силы и время. Какой же я дурак, что на что-то надеялся. Я твердо решил, что теперь точно никогда и палец о палец не ударю.
Куросэ горевала. Я написал ей про обстоятельства смерти и кое-какие слова утешения, но она не ответила.
Видимо, смерть менеджера ее сильно подкосила, и она всю неделю не ходила в школу.
– Интересно, что с ней такое? – переживал Кадзуя, над головой которого в кабинете литературного кружка покачивалось 42.
– Понятия не имею, – я притворно пожал плечами. К тому времени я уже несколько раз пытался с ней списаться, но тщетно.
– А, кстати. С завтрашнего дня и до конца фестиваля я сюда приходить не буду.
– Что? Почему?
– Так организацией же заниматься надо. А по вечерам я пишу допоздна по кофейням, а то дедлайн завалю.
– Ясно. Ну хорошо.
Фестиваль уже нависал над нами: оставалась неделя…
– Ой! А что с журналом-то?! – вскрикнул я, внезапно вспомнив о поручении. За работой и попытками спасти менеджера он у меня совсем вылетел из головы.
– Не парься, Куросэ-тян его делает.
– Что? Правда?
– Да. В те дни, когда ты уходил на работу, она делала журнал. Последнюю неделю она дома, поэтому не знаю, как он продвигается, но я прислал ей все, что она просила, так что, наверное, порядок, – объяснил Кадзуя, не отрываясь от экрана.
В свободной руке он держал колу из автомата. По столу рассыпались крошки – видимо, он еще и перекусить успел.
– А, тогда ясно. То есть можно вообще об этом не думать?
– На твоем месте я бы ей помог все напечатать и переплести. Тираж планируется три сотни, в одиночку тяжеловато.
Про себя я отметил, что вдвоем – не сильно легче, но не взваливать же на Кадзую еще больше работы? Так что я промолчал.
– Ну ладно, пора, пожалуй, домой. Арата, ты как?
– Тоже пойду. Собирался навестить в больнице бабушку.
Когда я вышел из лифта на четвертом этаже, по дороге к палате прошел мимо комнаты отдыха и увидел там пациентку, сидевшую у подоконника.
Над ее головой висело число 45, а сама она разложила по столу альбом и рисовала. Видимо, та же самая, что в прошлый визит.
Меня разбирало любопытство, что же там такое рисует девушка, которой осталось жить полтора месяца, но я не придумал никакого предлога с ней заговорить, так что не остановился.
– О, какие гости! Устраивайся, – поприветствовала меня бабушка с теплой улыбкой, закрывая толстую книжку.
Свою любовь к чтению я унаследовал от нее и частенько брал что-нибудь почитать из ее домашней библиотеки.
– Что это у тебя?
– Французский роман о любви и мести.
– Ага…
Бабушка сняла очки и вытащила из тумбочки все те же печеньки. Сама она сладостей почти не ела, поэтому держала их специально для гостей. Так что и я не стеснялся, брал их сколько захочется. Мне нравилось ими хрустеть, так что я утягивал одну за другой. Бабушка с любовью наблюдала, как я хомячу угощение.
– К слову, мне Юмико сказала, что ты устроился на подработку. Молодец.
– Да ну, я так… Почти все старшеклассники подрабатывают, ничего такого.
Я вспомнил, что в прошлый визит ни словом не обмолвился ей про комбини. Я не стал упоминать, что наш менеджер умер, а с новым, которого прислали от головного офиса, я не сошелся характерами.
– Как в школе? Весело?
– Мм, ну нормально. На следующих выходных будет фестиваль культуры. Если честно, так лень туда тащиться. Думаю прогулять.
– Да ладно тебе, наверняка будет весело! – все с той же улыбкой принялась уговаривать меня бабушка, будто маленького ребенка. Вообще-то я бесился, когда со мной сюсюкали, но именно на бабушку почему-то не злился. – Если ты наслаждаешься жизнью, то и мне большая радость.
Едва ли мне под силу сполна насладиться последними денечками. Очень жаль, что я не оправдаю бабушкины надежды.
– Ладно, приложу все силы…
– Брось, не пересиливай себя. Главное – простые повседневные радости. Не болей и будь счастлив, а главное – проживи долгую жизнь, и мне тогда ничего больше не надо.
– Угу… Ну да.
Сердце неприятно сжалось. Я отвел глаза, как будто
