а одного заставить бить остальных палкой по поджилкам – чтоб падали и желательно дрались. Насмеявшись вволю, Анна Иоанновна обыкновенно отворяла дверь в комнату фрейлин и говорила: «Ну, девки, пойте!» И «девки» – тоже из знатнейших семей России – пели до тех пор, пока государыня не кричала: «Довольно!» Всякий раз, как Анна Иоанновна слушала обедню в придворной церкви, в той комнате, через которую ей нужно было проходить во внутренние покои, усаживались по особым лукошкам шуты и кудахтали, подражая наседкам.
Постепенно императрица вошла во вкус и стала закатывать при дворе грандиозные праздники – ужины на несколько сот гостей, маскарады с иллюминацией и фейерверками. Не терпела только пьянства: много лет назад ее супруг, молодой герцог Курляндский, умер от алкогольной интоксикации сразу после свадьбы, попытавшись пить наравне с Петром Великим.
Для государственных дел императрица учредила Кабинет министров – аналог Верховного тайного совета, но в другом составе. Из бывших верховников уцелел только хитрый Андрей Иванович Остерман, именно он стал «серым кардиналом» в правительстве Анны Иоанновны. Сама она делами почти не занималась, зато в деятельность Кабинета постоянно вмешивался Бирон, получивший титул герцога Курляндского.
Один из кабинет-министров, Артемий Волынский, говорил:
«Государыня у нас дура, и резолюции у нас никакой не добьешься, и ныне у нас герцог что захочет, то и делает».
Правда, изначально сам Волынский был ставленником Бирона, но потом начал интриговать против своего покровителя. Был обвинен в попытке переворота и казнен по приговору суда.
Анна Иоанновна панически боялась возможных переворотов и заговоров. Установила слежку за царевной Елизаветой Петровной – возможной претенденткой на престол. Возродила Тайную канцелярию – орган политического сыска, созданный Петром и ликвидированный при Екатерине I. В основном Тайная канцелярия – «государынино око» – занималась делами об «оскорблении чести Ея Императорского величества». Агенты канцелярии были повсюду. Поводом к аресту могло стать неосторожное слово, особенно если оно касалось личной жизни императрицы. Основным методом следствия были допросы с пристрастием – пытки.
За 10 лет правления Анны Иоанновны через застенки Тайной канцелярии прошло около 28 тысяч человек, из которых 20 тысяч были сосланы в Сибирь и на Камчатку, 5 тысяч пропали без вести, 2 тысячи умерли во время следствия и более тысячи были казнены, в том числе трое князей Долгоруковых.
Угроза государыне исходила и от гвардейцев, в особенности от Преображенского полка. Как возвели на трон, так могли бы и свергнуть. В противовес Преображенскому полку Анна Иоанновна основала новый лейб-гвардейский полк – Измайловский, офицеры которого набирались из лифляндцев и курляндцев. Измайловцы стали охранять императорский дворец, а преображенцев Анна Иоанновна отправила подальше от Москвы – на войну с турками.
Русскую армию возглавил фельдмаршал Христофор фон Миних. В 1736 году русские впервые вошли в Крым. По приказу Анны Иоанновны были разорены дотла Гезлёв (Евпатория), Карасу-Базар (Белогорск) и Бахчисарай. На следующий год Миних взял крепость Очаков на Чёрном море и Хотин на Днепре.
Это событие вдохновило 28-летнего Михайло Ломоносова написать свою первую поэтическую оду – «На взятие Хотина»:
О россы, вас сам рок покрыть
Желает для счастливой Анны.
Уже ваш к ней усердный жар
Быстро́ проходит сквозь татар,
И путь отворен вам пространный…
Ломоносов тогда учился в Германии, во Фрайбергском университете, и не знал реального положения вещей. Эта война продлилась четыре года и окончилась бесславно.
Потери русской армии составили 46 тысяч человек, из них в бою погибло около 6 тысяч, и 40 тысяч – из-за плохой организации переходов, «от жаркого климата и дурной воды», как было доложено императрице. Результатом войны стал Белградский мир 1739 года, по которому Россия снова получала Азов и небольшие территории Правобережной Украины вдоль Днепра, при этом не имела права держать ни военный, ни торговый флот на Чёрном и Азовском морях.
Анна Иоанновна не пожелала вникать в происходящее. Она была очень рада, что долгая и обременительная для казны война наконец закончилась. Императрица занималась переездом в Петербург из Москвы, сильно пострадавшей от пожара.
В Московском пожаре 1737 года выгорели Кремль, Китай-город, Белый город, часть Земляного города – то есть почти все в пределах современного Бульварного кольца. В Кремле в литейной яме стоял Царь-колокол, уже готовый к подъему. От пожара загорелись деревянные леса над ним, пожарные залили все это водой, и от перепада температур колокол лопнул. Тогда же полностью сгорел Анненгоф – Зимний дворец Анны в Кремле.
Ровно через полгода императрица уже отмечала свой день рождения в Петербурге в новом Зимнем дворце, построенном Растрелли: 138 парадных апартаментов, украшенных позолоченной резьбой, лепниной и живописными плафонами.
Годовая смета расходов при Анне Иоанновне: на содержание царского двора – 260 тысяч рублей (1,5 миллиарда в современном эквиваленте), на конюшни герцога Бирона – 100 тысяч рублей (600 миллионов рублей), на мелкие личные нужды императрицы – 42,5 тысяч рублей (255 миллионов рублей). Почти столько же, сколько на булавки Анны Иоанновны, тратилось на содержание Академии наук с типографией – около 47 тысяч рублей (282 миллиона рублей современными деньгами), и в 10 раз меньше – на народное образование – 4,5 тысяч рублей (27 миллионов рублей).
Самой дорогой и грандиозной забавой императрицы стала свадьба шутов в Ледяном доме. Любимая приживалка императрицы, калмычка Авдотья, немолодая и некрасивая, прозванная Бужениновой за любимое блюдо, вдруг захотела замуж. В женихи выбрали 60-летнего Голицына-Квасника.
Этот праздник обошелся казне в 30 тысяч рублей. Между Адмиралтейством и Зимним дворцом был выстроен дом длиной 17 метров, высотой 3 метра, целиком из ледяных плит. Впереди дома стояло шесть ледяных пушек и две мортиры, у главных ворот – два дельфина и слон, из пасти которых била горящая нефть. Все внутреннее устройство, включая мебель и посуду, тоже было сделано изо льда. Прежде бывшая только домашней, шутовская забава оказалась вынесенной на всеобщее обозрение и превратилась в грандиозную церемонию.
В день бракосочетания состоялось невиданное шествие – первый в истории этнографический маскарад. Со всех концов огромной страны были заранее свезены представители разных народов, в том числе абхазы, финны, мордва, чуваши, черемисы, самоеды, камчадалы, якуты, киргизы, калмыки и множество других – всего 300 человек, в традиционных костюмах и с музыкальными инструментами. Одни ехали на верблюдах, другие – на оленях, на собаках, на волах, на козлах, на свиньях, – в соответствии с тем, как их обычаи представляли себе организаторы маскарада. Шествие открывали жених и невеста, восседавшие в большой железной клетке на спине слона. После многочасового празднества с пиром, плясками и «огненной потехой» – фейерверками – новобрачных оставили в красиво подсвеченной через прозрачные стены ледяной спальне, приставив охрану, чтобы они не вздумали сбежать.
Из донесения французского посла де ла Шетарди:
«Только в этой стране можно увидеть такую забаву… как в ледяном доме молодых положили, тогда баню затопили соломою… Необыкновенное
