это, как я понял, чтобы чем-нибудь меня отвлечь от их разговоров.
– Жаль, дочурка наша у бабушки, так что компанию тебе составить некому, – сказала тётя Лариса.
Я сидел, лениво жевал домашние печенья и так же лениво перелистывал детские книги с картинками. А за столом шёл вечер воспоминаний. Перечислялись общие друзья, их жёны, любовницы и любовники, их удачи и неудачи Вся эта скука окончательно испортила моё настроение, и когда я стал отчаянно зевать, дядя Вася поднялся из-за стола и пригласил нас следовать за собой.
Мы миновали двор и вошли в небольшой сарай. Вернее сказать, сараем он казался только снаружи, внутри всё походило на музейную комнату, где под стеклом висели подковы разной формы и степени сохранности. Неброское освещение придавало им некую таинственную атмосферу.
– Ну вот, собственно говоря, это и есть моя задумка. Музей подков уже есть в Европе… Почему бы и у нас не открыть, – горячо заговорил дядя Вася. – Ведь это, по сути, только начало. Взгляните сюда. Я реконструировал ранние формы подков. Похоже на обувь для лошадей. При том, заметьте, в каждой местности есть свои особенности и в форме, и в способе ковки. Например, в начале девятнадцатого века у нас в России были подковы для зимы, чтобы лошадь не так сильно скользила по льду. А вот у французов, когда они явились завоёвывать Россию в 1812 году, лошади были подкованы по-летнему, и это сыграло свою роль…
– В общем, говорили бы мы сейчас по-французски, если бы не искусство кузнецов, – резюмировал отец. – Кстати, а что, если и нам устроить тебе небольшой сюрприз, – он подмигнул мне. – Сынок, тебя какая подкова привлекла?
Я ткнул пальцем в ржавый погнутый полумесяц.
– Её мне привезли из Европы. Подарок из солнечной Италии, – пояснил дядя Вася.
Не прошло и пяти минут, как передо мной стоял магнитофон, а в ладони я сжимал ржавую, полуистлевшую подкову.
– Как ты можешь пить такую кислятину? – морщась, спросил рыцарь. Однако, повертев в руке кружку, вздохнул и единым махом допил её содержимое. – Отменная гадость…
– А что с меня, кузнеца, взять? Пью то, чтопьется.
– Да знаешь, я тоже, бывает, пью, что придётся.
– Расскажи-ка лучше, где так долго пропадал? – спросил кузнец, вновь наполняя кружки.
– Сначала служил одному герцогу, – рыцарь оглянулся по сторонам, – не буду произносить его имя, сам знаешь кому. Истинный негодяй.
– Это тот, кто подковал лошадь серебряными подковами?
– Он самый. Кстати, подковы эти слетели на второй день. Вот радости будет тому, кто их подберёт. О! Его Светлость любит всё прекрасное. Рукоять кинжала – в виде обнажённой дамы. Такой же формы флакончик с ядом. Всякое негодяйство облечено в изысканные формы, – рыцарь ухмыльнулся, сделал пару глотков и, взглянув на кружку, сказал – Ну вот, кажется, я уже привыкаю к твоему пойлу.
– Ну, а потом?.. – подтолкнул его кузнец.
– Потом… Потом, был ранен. Получил стрелу в спину. Во время охоты Его Светлости. Думал случайно кто. Потом, уже когда вторая и третья просвистела над ухом, понял, что я и есть цель. Вот тогда пришпорил коня и гнал его, пока силы не покинули. Эх!.. Верно, всему причиной излишняя откровенность герцога. За день перед этим был пир и Его Светлость сильно набрался, и много чего наговорил мне о своих планах…. Но это я уже потом понял, когда очнулся в доме отшельника… Несколько дней пролежал в его лачуге. Слава Богу, есть ещё люди, хотя бы в лесах. Ну, а там, когда пришёл в себя, увидел, что у моей лошади содраны подковы. Вот и отправился к тебе.
– Что же, правильно сделал. Я ведь нынче их из особого металла выковываю. Мои подковы, не то, что раньше. Да вот, попробуй – согни.
Рыцарь взял подкову, взвесил её в ладони, затем, поставив на стол, взялся двумя руками и, собрав все силы, попробовал её на крепость. Подкова не поддалась.
– Действительно, славная вещь.
Он встал, встряхнул руки, поставил основание подковы на левое колено и, потянул подкову с такой силой, что было слышно, как заскрипели сухожилия.
– Не трудись, – сказал кузнец. – Помнишь немого, что в прошлом году был моим помощником. Здоровенный детина, быка кулаком сшибает, а согнуть подкову не мог. Я всякому говорю: бесплатно подкую вашу лошадь, если сможете согнуть эту штуковину.
В этот самый момент раздалось восклицание:
– Ловлю на слове!
И в дом вошел статный человек с лирой за спиной.
Одет он был просто, но со вкусом, подобное одеяние могло быть и у купца, и у небогатого аристократа, так что определить социальную принадлежность вошедшего было непросто. И хотя на его лице не было улыбки, оно как будто светилось, от радости.
Рыцарь, увидев его, вздрогнул и, скрестив руки на груди, стал с интересом рассматривать внезапного гостя.
– О! Да ты подался в музыканты! – воскликнул кузнец, кивнув головой на лиру. – Как быстро меняются твои пристрастия!
– Надеюсь, это ненадолго, – сказал гость и, подойдя к столу, взял в руки подкову. – Так что там про бесплатно подкованных лошадок? – спросил он и тут же без напряжения согнул её, словно она была из свинца или олова, а затем небрежно бросил на стол.
Кузнец беззвучно всплеснул руками, а рыцарь пробормотал нечто невнятное.
– Не огорчайся, – сказал музыкант. – У меня есть чем тебя порадовать. Во-первых, бурдюк отличнейшего вина, такое можно отведать только в Риме. Кроме того, я буду услаждать твой слух игрой и пением.
– Я нисколько не расстроен, скорее, удивлён, – ответил кузнец. – А подкову я сохраню. Авось, найдётся силач, который вернёт ей прежний вид.
Рыцарь тем временем продолжал бесцеремонно разглядывать гостя, а когда тот отлучился за вином, взглянул на кузнеца, словно хотел что-то сообщить ему, но кузнец радостно затараторил:
– Это удивительный человек. Иногда мне кажется, он знает и умеет всё на свете. А если чего не знает, то просто потому, что ещё не задумывался об этом.
– Странно другое… – задумчиво произнёс рыцарь. – И ты молотобоец, и я воин, привыкший махать мечом, оказались слабаками перед этим учёным мужем. Как такое объяснить?
– Я же говорю тебе – таких, как он Господь крайне редко посылает на землю.
Обещанное вино, действительно, было славным. Оно вмещало в себе целый букет вкусов. Даже у Его Светлости подавали такое только в честь приезда важных особ.
А после музыкант пел. Серебряная лира в виде конской головы источала необыкновенные звуки, напоминающие пение труб. А голос музыканта, казалось, проникал в самое сердце, отзываясь в нём долгим сладким эхом. Он пел о далёких краях, о крыльях, уносящих за облака, о прекрасных городах…
Уже вечером, когда кони были подкованы и путники собирались в дорогу, рыцарь подошёл к музыканту и спросил:
– Скажи, у тебя есть брат-близнец?
– Нет, – ответил тот. – Почему ты спрашиваешь?
– Ты хорошо знаешь своих родителей?
– Мой отец простой нотариус. Мать крестьянка.
– Ты в этом уверен?
– Я мало в чём уверен в этой жизни. Я порой, не уверен, что я – это я. Но, однако, твои вопросы меня удивляют.
– Ответь, где ты был до трёх лет?
– Я рос у матери. Потом отец забрал меня к себе…
– Я так и думал! – воскликнул рыцарь. – Прошу, выслушай меня. Недавно мне пришлось побывать между жизнью и смертью. Я получил такое ранение, что наверняка бы отправился к праотцам, если бы ни один отшельник. Он сделал невозможное. Поверь, я знаю, что такое стрела под сердцем. Так вот, этот великий знахарь, как две капли похож на тебя.
– Такое случается, – ответил музыкант. – Я тоже встречал людей неотличимо похожих друг на друга.
– Согласен, случается. Но дело в том, что, когда я уезжал, он сказал мне: «Скоро ты встретишь моего двойника. Передай ему, что приходит время возвращаться. И хотя ему было всего три года, он должен помнить,
