наперёд, скажу, что дело заведено не было: мой бывший муж откупился… он сам позже мне это и сказал.
Я подала на развод и… снова сошлась с ним. Не могу объяснить, почему. Я только выходила из позиции жертвы, но, судя по скорости действия и по моей решительности – я выползала из неё, как черепаха. Спустя три года та самая соседка, которая спасла меня, скажет, что была очень удивлена и поражена тем, что мой бывший муж вернулся домой, но не стала тогда мне ни слова об этом говорить. Мне же даже глупо оправдываться или комментировать что-то: я просто была зависимым наркоманом, которому все еще нужна была доза этого безумного, разрушающего меня адреналина, доза того самого кортизола, от переизбытка которого зачастую и развивается онкология. Наверняка, тогда я уже была больна раком, но не знала об этом, а когда спустя полтора года узнала, у меня была уже четвёртая стадия.
Я месяц прожила без мужа. Сменила машину (с финансовой помощью моего деда), стала часто выбираться с детьми и подругой в город Донецк, потому что развлечений в нашем родном городе было крайне мало. Я ходила в кафе и рестораны, я покупала новые книги – моя особая любовь, наконец-то купила себе крутые кроссовки и неприлично красивое (и неприличное тоже) черное платье. Я стала уделять себе внимание. И никто не упрекал меня в том, что я трачу на себя свои же время и деньги (тогда я еще не знала, что так бывает не только тогда, когда ты живешь одна – в здоровых отношениях это абсолютная норма).
Тогда я впервые стала близко знакомиться с психологией. Я читала книги, я смотрела видео. Только тогда я узнала и признала, что нахожусь в позиции жертвы. Узнала, что такое треугольник Карпмана и поняла, как мы «дружно» играли в него всей семьей. Я читала примерно то же самое, что вы прочитали здесь выше, только написанное более профессиональным психологическим языком. Я – не психолог, у меня нет психологического образования, но у меня есть огромный опыт: как горький, так и полезный, и я делюсь им с вами, чтобы, возможно, кому-то помочь решиться на главный шаг в своей жизни и уйти от агрессора, кому-то – придать сил для преодоления такого страшного испытания, как рак, кого-то предостеречь и помочь избежать всего этого, а кого-то просто замотивировать к здоровой и счастливой жизни.
К сожалению, я слишком быстро позволила ему вернуться к нам домой. Я помню тот вечер: утром он взял детей в гости к своей матери, где жил, а вечером я должна была заехать и забрать их. Я подъехала к дому бывшей свекрови, муж вышел один. Он поздравил меня с покупкой новой машины, сел в нее, и мы долго разговаривали. Он плакал. В прямом смысле – плакал. Говорил, как ему плохо и стыдно, говорил, как ему сложно без меня и детей. Он обещал читать те же книги по психологии, какие читала я. Естественно, он обещал больше никогда не пить и не поднимать на нас руку. Бла-бла-бла…
Я снова повелась, как последняя дура. Впрочем, тогда я ею и была.
Но с тех пор я испытывала к нему только холод. Моя зависимость разрушалась. В моих чувствах происходила революция, и он ее ощущал (разумеется, мое охлаждение он связывал не со своими поступками, а как всегда – приписывал мне увлечения кем-то, кроме него).
Я нехотя сказала на суде, что отзываю иск о разводе. Второй раз. На самом же деле я очень хотела довести дело до конца. Но струсила. Свобода была так близка, а я снова оказалась в его власти.
Я остывала с каждым днем, и муж это чувствовал. Я продолжала изучать психологию, его это раздражало. Впрочем, как и все, что я делала. Я пыталась вывести его на прямой и открытый диалог, но ему это было неинтересно. Помню, как я часто просила его поговорить, а он отказывался. Зато перед тем, как нам разойтись окончательно, разговора просил он. Но мне этот разговор уже не был нужен.
Когда мы встречали Новый 2021 год, муж, как всегда, на любом празднике, был раздраженным. Тогда он гнусным словом обозвал сына (тот помнит это до сих пор), ворчал и психовал. Портить праздники – это был его конек.
На следующий день (я помню, как мне было обидно и стыдно), произошла неприятная для меня ситуация. Я забыла убрать из туалета свою прокладку. Он бросил ее посреди коридора: мол, смотри, какая ты засранка. Я сгорала со стыда перед ним и перед собой. Ощущение было примерно такое же, как если бы меня выставили голой посреди оживленной улицы. Для меня это было все еще непонятно, хотя мы прожили вместе на тот момент почти четырнадцать лет: Я же твоя жена! Ты должен защищать меня и, если нужно, прятать от мира любой мой срам и конфуз, а не выставлять меня на посмешище. Да к тому же перед кем? – только перед нашими детьми и передо мной самой!
Мне было жутко обидно.
Примерно тогда же – я четко это помню, потому что эти эпизоды были одни из финальных в нашей семейной жизни – он орал мне прямо в лицо: расстояние между нашими носами было не больше сантиметра. Он орал о том, что я «вся такая саморазвивающаяся», разумеется, знатно приукрасив эту фразу матерными словами. Он орал мне в лицо, что я мразь. Звучало это примерно так: «Ну что ты хотела, ты же мразь!».
В январе того года я на неделю поехала в Москву под предлогом оформления документов – в ноябре 2020 года я с детьми получила российское гражданство, но паспорт был единственным российским документом у меня на руках. На самом же деле я хотела побыть наедине с собой. Впервые так долго. Я прочувствовала, как это классно гулять одной, ходить в кафе, пить кофе, не боясь, что тебя упрекнут в его стоимости или в том, что ты пришла домой на час позже положенного. Да, я волновалась о том, как там без меня дети. Но я впервые наслаждалась СОБОЙ.
Я целую неделю проходила в кислородной маске. И насыщалась: дышала, дышала, дышала…
Затем я вернулась. Дома было все по-прежнему: агрессивный и вечно раздраженный муж, дети, которые его бесят своими криками, угнетенная атмосфера. НЕЛЮБОВЬ.
А потом произошло то, что, казалось, должно было обидеть меня меньше всего на фоне бесконечных оскорблений и «поднятий
