руки». В тот период я буквально каждый день писала стихотворения. Разные: мотивационные, мистические, философские. О любви – крайне редко. И чаще от мужского имени. Оказалось, муж иногда читал мои стихи. К одному из них он придрался с особым раздражением. Ему, наверное, казалось, что он сорвал джекпот: проанализировав мой, как он выразился, «стишок-говно», он и даже женщины с его работы (возможно, по профессии они и были литературоведами, философами или, как минимум, преподавателями русской литературы, но работали с мужчинами на одном из участков угледобывающего предприятия) пришли к выводу, что я в кого-то влюблена. Мне стало очень обидно, ведь я уже привыкла, когда оскорбляют меня, но мое творчество – впервые. И меня это очень задело. Я пыталась ему объяснить, что мои стихотворения – это художественное произведение, что автор далеко не всегда вкладывает свои собственные чувства, которые он в данный момент переживает, в написанную им историю. Я приводила в пример Стивена Кинга, книги которого тогда буквально поглощала: ведь Кинг не верит в то, что пишет. Творчество переплетается с жизнью автора, но не отображает ее зеркально. Доказывать было бесполезно. Муж сказал, что стишок словно принадлежит двенадцатилетней влюбленной девочке. Потом я поняла, на что и на кого он намекал – об этом позже. Но больно мне было из-за того, что человек, которому я миллион раз (ну и дура) прощала его зверства, решил испепелить меня своими жестокими словами всего лишь за несколько слов, сложенных в рифму. На суждение читателя я приложу то стихотворение здесь.
Идешь по дороге, а мыслями где-то,
Где сердце твое было кем-то согрето,
Где теплые руки касались случайно,
И в каждом касании том была тайна.
Ты едешь на чем-то: автобус, машина,
А в мыслях одна лишь играет картина:
Чуть ближе, чем было, нелепые взоры
И так, ни о чем (обо всем) разговоры.
Ну вот, наконец: ты сидишь, увлеченно
Ты что-то читаешь, но там, удаленно,
Опять вспоминается образ знакомый,
Незримый, но все же настолько влекомый.
Глаза закрываешь, а здесь еще хуже:
Что днем было тенью – все рвется наружу:
И теплые руки, и нежные взгляды,
И образ, который, казалось бы, рядом.
И ты улыбаешься, так засыпая,
С собой ощутить это рядом желая:
Касание душ и касание тела.
Загадывай, можно – звезда полетела…
04.02.2021
Соглашусь: романтично. Не более. Могла ли я подумать, когда писала это стихотворение, что оно станет для меня судьбоносным?
Теперь уже раздражение было у меня. Я на дух не переносила мужа. Меня раздражало одно его присутствие. Когда я отворачивалась от него, у меня кривилось лицо. Мне не хотелось не то, чтобы он меня трогал, а чтобы даже находился в одной комнате со мной! Разговаривать с ним больше не было желания. Я поняла для себя окончательно, что не люблю этого человека. Но понимаю теперь, что не любила я его уже очень давно. Зависела – да, но не любила. Мы начали встречаться в марте 2007 года, расстались в феврале 2021 года. За эти долгие годы меня обзывали, унижали, били, толкали, душили, крутили пальцы рук, давили своей ногой пальцы ног, прижимали к стене множество раз.
Меня не любили. Меня уничтожали. И я наконец-то решила положить этому конец.
Мне позвонил завуч из школы, где учились мои дети, и предложила одно место для дочери в зимнем лагере: список уже был укомплектован, и дети организованно отвезены, но одного мальчика вернули обратно по состоянию здоровья. Условие было одно: за один день я собираю необходимые документы и отвожу дочь сама на территорию лагеря. Я поняла, что это был мой шанс: с одним ребенком уйти от человека, которого я боюсь больше всего в своей жизни, проще, чем с двумя.
Я отвезла дочь в лагерь и стала строить план. Квартира была приобретена до брака, юридически муж не имел к ней никакого отношения. Сын тогда ходил во второй класс. Пока муж был на работе, а сын в школе, я перевезла часть необходимых вещей в квартиру своего дедушки, забрала сына из школы и отвезла его туда же. Мужу я написала сообщение, где сказала, что не вернусь в квартиру, пока он не съедет с нее окончательно. Как и прежде, его гнев менялся на милость через день: то он признавался в любви, то угрожал расправой, если вдруг выяснится, что у меня кто-то есть. До сих пор не могу понять: неужели человек после всей той боли, какую причинил мне своими поступками, думает, что все те его действия не являются истинной и единственной причиной нашего развода? Забегу наперед, сказав, что после развода он несколько раз говорил детям о том, что их мама «загуляла» от него, обзывал детям меня шлюхой и проституткой (это они сами мне и рассказали). Смешно сказать, но я, наверное, была одной из самых верных жен мира сего по одной простой причине: я не приемлю измену в браке. У меня существуют свои моральные и этические принципы. У каждого свое мнение и отношение к этому, и я не хочу никого осуждать, но для меня брак (даже такой бракованный, какой был у нас) – это святость. И моя совесть осталась чистой.
Какое-то время он прожил один дома. Я торопила его, так как на этот раз мои намерения были серьезными. Я наконец-то осознала, что мне нет жизни рядом с этим человеком. Я не смогу развиваться, я не смогу радоваться жизни, я привыкла жить в страхе, я привыкла подстраиваться под его настроение, привыкла быть «гибкой», каждый раз пытаясь сгладить его раздражение. Я наконец осознала, что рядом с ним мне никогда не стать счастливой. А когда спустя два года я уже была без волос на голове и по всему телу, я поняла, что рядом с ним я бы не смогла справиться со своей болезнью: своей «поддержкой» он бы меня просто добил.
Мы с сыном прожили у дедушки около недели. Одним вечером муж пришел ко мне на работу, отдал ключи, не переступая порог, и ушел. Помню, как потом сидела в машине, ждала, чтобы она прогрелась, закрыв изнутри центральный замок: я боялась, что он подойдет откуда-то из темноты.
Мы вернулись с сыном. Было приятно снова оказаться дома, вместе с моими любимыми котиками. Но тут мне позвонил муж. Было уже темно, он шел с работы пешком. Всю дорогу он рассказывал мне, как сильно он нас любит, как хочет вернуть… Он решил в
