Эви с собой? – спрашивает Ричард.
– Да.
– Слушай, это просто чудесно. Очень хорошо, что ты выбираешься вместе с Эви. Надеюсь, что на приеме в совете с ней не было особых хлопот.
Он прав. Я никогда не выбираюсь в город с Эви без крайней необходимости. Все эти мероприятия с загрузкой и выгрузкой коляски и сопутствующей детской атрибутики – одна сплошная нервотрепка. С моей стороны брать ребенка на скучную встречу в совете – это полное безумие.
– Я предложила Джоанн посидеть с Эви, чтобы она могла съездить одна, – заявляет Хлоя.
– Это очень мило с твоей стороны, дорогая, – говорит Ричард.
Как будто предложение посидеть с ребенком – это одолжение, а не прямая обязанность Хлои. Не ее оплачиваемая работа, на получении которой настояли и она, и он. Той самой, ради которой она меня сейчас шантажирует.
– Странно, что ты не оставила Эви с Хлоей, раз она предлагала, Джо.
У меня такое чувство, будто я правда схожу с ума.
– Просто мне захотелось взять ее с собой.
Ричард кивает. Я вижу, что все доели свой ужин, и начинаю собирать тарелки и складывать их в посудомойку, чтобы хоть как-то отвлечься. А потом замечаю, как Ричард коротко кивает Хлое, а она отодвигает свой стул.
– Мне нужно кое за чем сходить. Сейчас вернусь.
Она уходит в кладовку. На самом деле это скорее вторая кухня – там достаточно места для большого стола и морозильного шкафа. И это не считая полок от стены до стены.
Ричард мечтательно улыбается, глядя вслед исчезнувшей за дверью Хлое.
– Она съела все яйца.
– Что, прости?
– Я хотела сделать киш, который тебе нравится. Поехала в поселок, купила продукты. А потом, когда спустилась вниз, чтобы начать его готовить, яиц уже не было. Она их съела. Все шесть. Потому что была голодна.
– С тобой все в порядке?
– Да! То есть не совсем. Просто лучше бы она спросила, понимаешь? – Я качаю головой.
– Сюрприз! – кричит Хлоя.
Я поворачиваюсь.
– Что это?
– Это торт! – провозглашает она.
И это действительно торт. Шоколадный.
– Я на него израсходовала все яйца, Джоанн. Извини, не знала, что они тебе нужны. Вернее, думала, у тебя есть еще. Я хотела как лучше. Клянусь!
– Ты сделала торт?
– Вот именно, Джоанн! – подтверждает Ричард. – Хлоя сделала торт. Для тебя.
С какого перепугу ей делать для меня торт? Они оба выжидающе смотрят на меня.
– Надо было сказать мне. Я купила бы побольше яиц, чтобы хватило и на киш, и на твой торт.
– Я не знала, что они тебе нужны!
– Но я сказала тебе про киш!
– Нет, не говорила!
– Что, прости?
– Я даже не поняла, что тебе нужны яйца! Ты сказала что-то про… как это? Киш? Что-то французское? Я не знаю, что это такое. А ты, пап?
– Да, – серьезно отвечает Ричард, как будто это вполне естественный вопрос.
– Ты знал, что для него нужна сотня яиц?
– Не сотня, Хлоя, но да, я это знал.
– Хм. Ну что же, а я нет. Никогда такой не делала и поэтому не имела ни малейшего представления, извините. Прости меня, ладно? Мне очень, очень, очень жаль.
Она швыряет торт на стол, уголки ее губ ползут вниз, а глаза наливаются слезами.
– Но я сказала…
– Да боже мой! – взрывается Ричард. – Хватит про киш! Что с тобой не так?
– Извини, я…
– Тебе просто невозможно угодить, да? – хнычет Хлоя. – Я пыталась сделать что-то приятное, но это бесполезно, потому что я тебе не нравлюсь и ты не хочешь меня здесь видеть. Наверное, мне лучше уехать. Ты этого хочешь, да? Может, хоть это доставит тебе радость.
Ричард резко встает.
– Милая, иди сюда.
Он крепко ее обнимает, а Хлоя утыкается носом ему грудь и рыдает, пока Ричард похлопывает ее по спине и тихо утешает.
– Папуль, я поднимусь на минутку к себе, ладно? – всхлипывая, шепчет она. – Просто умыться?
Он берет ее лицо в ладони.
– Извини, милая. Ты иди наверх, а я приду к тебе через минуту. – Он достает свой платок, чтобы промокнуть ей глаза.
– Хорошо, – пищит она тоненьким-тоненьким голоском.
Но прежде чем выйти за дверь, Хлоя хватает блюдо с тортом и выкидывает его в мусорное ведро, а потом буквально швыряет тарелку в раковину и со сдавленными всхлипываниями выбегает.
– Господи, Джо! Что с тобой не так?!
Я приподнимаю бровь.
– Она не думала попробовать себя в актерстве? Потому что, серьезно, дайте этому ребенку БАФТА![3] Она заслужила.
– Ты совсем из ума выжила?
Я вздыхаю.
– Она тобой манипулирует. Хлоя знала, что я купила яйца для киша. Мы это обсуждали. Я хотела сделать его для тебя, потому что ты его любишь. Поэтому она использовала все яйца. Она хочет выглядеть хорошей, чтобы я при этом выглядела плохой.
Он ничего не отвечает. Я поднимаю на него глаза, а Ричард смотрит на меня с открытым ртом.
– Я уже не знаю, что сказать. Ты совершенно обезумела. Правда.
Делаю глоток вина.
– Я говорю тебе правду.
– Знаешь, а ведь Хлоя считает, что ты на дух ее не переносишь. Ты в курсе? Мне иногда кажется, что она права.
– А с ней все нормально?
– Что?
– С Хлоей? Она случайно не психически неуравновешенная?
Теперь он смотрит на меня с настоящей тревогой.
– Господи, она сделала торт! И теперь ты говоришь, что Хлоя психически неуравновешенная?
– Ты мне не ответил.
Ричард медленно качает головой.
– Сегодня днем Хлоя позвонила мне в офис. Сказала, что хочет сделать сюрприз и приготовить торт, потому что расстроила тебя вчера вечером. Так она собиралась извиниться. Она спросила меня: «Джоанн точно понравится?» И я сказал, что да. Джоанн это очень понравится. Это очень милый жест. Очень сердечный. Но теперь я вижу, что каждый раз, когда Хлоя пытается сделать что-то приятное, ты из кожи вон лезешь, чтобы все испортить. Ты же правда ее недолюбливаешь, да?
Это все бессмысленно. Теперь я это понимаю. А если продолжу давить, она покажет Ричарду фотографию. И что тогда? Не знаю. Может, он со мной разведется, потому что прямо сейчас Ричард убежден, что его драгоценная маленькая девочка – ангел, а я – ревнивая злая мачеха. Если она покажет ему фото, то, помимо всего прочего, он решит, что я кручу шашни с садовником.
Мои глаза жгут слезы. Я понимаю, что никогда не выиграю в этой борьбе. Хлоя хотела выставить меня гадиной, и ей это удалось. Она расставила для меня ловушку, и я сама же в нее угодила.
Мне нужно было сказать спасибо и съесть этот чертов торт.
– Извини, – бормочу я.
– Не надо мне это говорить, Джо. Извинись перед Хлоей.
С жутким трудом я киваю.
– Так и сделаю. Мне правда жаль.
Ричард встает, идет к шкафу и открывает еще одну бутылку вина. Поднимаюсь и убираю со стола. Он наливает себе бокал, не спрашивая, хочу ли я.
– Я пойду проведать свою дочь, – говорит он.
На долю секунды мне кажется, что он имеет в виду Эви, но потом я понимаю, что он хочет навестить свою двадцатилетнюю психованную дочурку.
Сдерживаю вздох и киваю. А потом в дверном проеме замечаю какое-то движение. Легкую тень. Она сразу же исчезает.
Хлоя. Это была она. Я уверена. Она стояла прямо за дверью, слышала каждое слово из нашей ссоры и наверняка упивалась ею.
Чуть позже я поднимаюсь наверх и слышу, как они разговаривают в ее спальне. На секунду останавливаюсь у двери. Половицы скрипят, и я морщусь, затаив дыхание.
– Я не знаю, что еще сделать, папуль! Я просто все делаю не так!
– Ш-ш-ш! Милая! Все будет хорошо! – успокаивает ее Ричард.
– Нет, не будет! Я не знаю, как мне ей понравиться! Она каждый день спрашивает, на сколько я еще останусь! Каждый день! Но ты сказал, что я могу оставаться на сколько угодно, а я правда хочу поближе познакомиться со своей сестренкой! Мне придется уехать, да? Мне нельзя остаться, папуль? Чтобы провести еще немного времени с сестрой?
Вот мелкая лживая дрянь. Ричард отвечает суровым, жестким голосом:
– Она такое говорила? Что ж! Не беспокойся об этом, милая. Я скажу ей пару слов.
Кажется, меня сейчас стошнит. Я отношу Эви к нам в спальню, потому что, нравится ему или нет, она
