становился запах… Нет, не пищи. Запах свежесрубленной древесины. Ели или сосны. Приторный, смолистый запах.
Вот оно. Небольшая просека, где было свалено несколько деревьев. Лежали тяжелые стволы, распиленные на части. Воздух был наполнен запахом опилок и смолы. Видны были четкие следы сапог на земле — глубокие отпечатки, которые могли оставить только взрослые мужчины. Рядом с одним из пней, где они, видимо, сидели, был притоптанный участок земли. И…
И ничего. Никаких остатков еды. Только оброненный кем-то большой деревянный чурбан. Никаких тряпок, никаких обрывков хлеба, никаких костей. Ничего. Лесорубы были аккуратными. Или они унесли всю свою еду с собой.
Это было разочарование настолько сильным, что почти свалило его с ног. Чувство было таким острым, таким болезненным, что заставило забыть о голоде на мгновение. Он рискнул. Он шел, тратил драгоценные силы. И не нашел ничего. Абсолютно ничего, кроме запаха срубленной древесины и чужих следов.
Голод вернулся, утроив свою силу. Он был почти в отчаянии. И тут, совершенно случайно, его взгляд упал на землю чуть дальше, среди кучи опилок. Небольшое, присыпанное хвоей, темно-коричневое пятнышко. Не похоже на опилки. Он наклонился, присмотрелся. Огрызок чего-то?
Пальцы нащупали это пятнышко. Приподняли. Обычный картофельный очисток. С тонкой коркой земли. Всего лишь один. Забытый кем-то или специально брошенный. Мелочь. Ничтожное количество еды.
Но для Алексея в этот момент этот грязный картофельный очисток был словно манна небесная. Не думая ни секунды о чистоте, он поднёс его к губам. Жевал медленно, ощущая легкий крахмальный вкус и привкус земли. Крошечное количество еды, которое всё равно что ничего для его истощенного организма, но… Оно было. Это было еда. И эта крупица питания, как бы отвратительно она ни казалась, была символом — символом того, что мир живой, что где-то есть люди, есть еда. И что ему нужно добраться до них.
Доев очисток, Алексей поднялся. Теперь ему нельзя было оставаться на этом месте слишком долго — их следы были свежие, и кто знает, когда они могут вернуться или откуда могут прийти другие люди. Ему нужно было использовать эту крошечную, жалкую подачку, чтобы двигаться дальше. На юг. Только на юг. К гибнущему миру за стенами, к людям, которых он не должен был спасать, но о которых слишком много знал. К своей невероятной судьбе. И первый, пусть и мизерный, шаг на этом пути он сделал сейчас. Найдя огрызок жизни среди чужих следов.
Глава 3
Картофельный очисток не утолил голода, но дал крошечный импульс, сродни щелчку переключателя в тумане сознания. Алексей снова чувствовал жжение в желудке, слабость в мышцах, но теперь к ним добавилось новое, хладнокровное ощущение. Цель.
Не время для Достоевских терзаний. Не время для бичевания. В этом мире, перед лицом Титанов и их Королей, не было места сомнениям. Здесь выживали те, кто действовал. Выживали те, кто был собран.
«Изменить. Как?» — вопрос, который он задавал себе тысячи раз в течении тех лет, что память прошлого мира становилась явью. Мир Титанов был циклом. Раз за разом одна и та же история: Элдийцы, угнетение, страх, гнев, надежда, отчаяние. Рокот Земли. Неважно, сколько было жизней — одна, тысячи. Все они служили этой циклической трагедии.
Эрен Йегер. Мальчик с горящими глазами, которого он видел в своих видениях. Тот, кто, казалось, понимал цикличность лучше всех, принял ее и подчинил своей воле. Или стал её орудием. Но для Алексея, для него, который пришел извне этого цикла, возможность изменить казалась не призраком, а требованием. Если не он, то кто? Никто не знал, как он. Никто не видел будущего, как на экране монитора.
Что означало «изменить»? Остановить Рокот? Предотвратить падение Стены Мария? Спасти невинных? Остановить марлийцев? Раскрыть правду? Слишком много, слишком глобально. Он был один, без ресурсов, без союзников. Просто бродяга с необычной физиологией и непосильным знанием.
Первоочередная цель — выжить. Без этого все остальное теряло смысл.
Вторая цель — добраться до тех, кто в будущем станут центральными фигурами этой истории. Эрен, Микаса, Армин. Именно они были в фокусе событий. Именно их действия, их решения, их судьбы формировали канву мира. Он не мог бороться с Титанами в одиночку. Но он мог быть рядом с теми, кто сражается. Мог быть их тенью. Наставником. Влиять, когда будет возможность. Предостерегать, когда представится случай. Поддерживать, когда потребуется.
Сроки. Через несколько месяцев Стена Мария падет. Ему нужно быть там, или поблизости. Шиганшина. Портовый город. Точка входа в историю. Или, если не там, то хотя бы где-то в центральной части Стены Мария или даже Розы, чтобы иметь возможность перемещаться, слышать, действовать.
Выбор очевиден — двигаться на юг. К Стене. К людским поселениям. К опасности. Потому что только там, где есть люди, есть возможности.
Лес становился реже. Все чаще мелькали признаки троп, сначала едва заметных, затем более широких, накатанных, которые, вероятно, вели к ближайшему небольшому городу или поселению. Эти тропы были опасно, но необходимы. Идти по ним — быстрый путь, но и путь, где он был бы более заметен. Он старался держаться чуть в стороне от основных дорог, используя лес как прикрытие. Но время от времени он выходил на них, когда требовалось пересечь прогалину или сократить путь, мгновенно скрываясь, если видел или слышал что-то подозрительное.
Сегодня он должен добраться до какой-нибудь деревушки. От голода голова кружилась, но он гнал прочь эти мысли. Физическая боль была лишь отвлекающим фактором. Цель была яснее.
Солнце, всё ещё тусклое и скрытое облаками, медленно клонилось к закату. Холод усиливался. Дни становились короче, а ночи длиннее и морознее. Это означало, что у него было всё меньше времени, чтобы достичь более южных, обжитых районов.
Проходя сквозь густой кустарник, Алексей вдруг почувствовал это. Запах. Определённый. Не лесной, не животный. Запах свежего дыма от множества очагов. Запах жжёного дерева и ещё… чего-то более сладкого, дымного, но очень слабого. Запах человеческого жилья. Однозначно. Это было не несколько человек-дровосеков. Это было целое поселение.
Он замер. Где-то рядом. Но где именно? За этим склоном? В низине?
Осторожно, пригнувшись, он двинулся вперёд, стараясь быть абсолютно бесшумным. Заросли постепенно уступили место более разреженным деревьям, сквозь которые уже начали просматриваться очертания чего-то большого, плоского. Это не был сплошной лес. Это был край леса, граничащий с обработанными полями.
И действительно. Через несколько десятков метров Алексей вышел на окраину широкого поля, уже собранного, темная, паханная земля которого простиралась до горизонта. А там, на
