выход.
Карина Ивановна смотрела на Алекса с лёгким разочарованием:
– Алексей Михайлович, ты меня не понял. Если мы в фарм-статье на новый препарат пропишем только субстанцию конкретно этого поставщика…
– А как это поможет?
– Алексей Михайлович, – начальница отдела стандартизации и регистрации улыбнулась, – ты, право, как американец. Вот смотри, единственная таблетка бупрофиллина, которая окажется на рынке, будет исключительно из их сырья, а не из какого-либо иного. За такую перспективу эти ребята не только субстанцию, но и клинику с регистрацией оплатят. Ну, понял? Вот тебе телефон Леона.
* * *
Офис таинственных и, вероятно, всемогущих поставщиков располагался на Профсоюзной на втором этаже обычного дома, переделанном под офисные помещения. Там работала дюжина молодых и энергичных сотрудников. Одеты они были по-домашнему, кто во что горазд. В пику пиджакам и остроносым ботинкам корпоративной России у секретарши, поприветствовавшей Алекса, на ногах были уютные тапки с персонажами Доктора Сьюса[9]. Тут же располагался склад, огромная карта страны с разбросанными по ней красными и зелеными флажками и стеклянный шкаф с образцами продукции и рекламными материалами. Такое преимущество амбиций над престижностью напоминало Алексу калифорнийскиеe стартапы и не могло не нравиться.
– Да вы, я смотрю, наш человек, – лицо Леона расплылось в приветливой улыбке. Высокий и красивый, габаритами он был похож на американского футболиста.
– Это Серафим, – Леон показал на сидевшего за массивным директорским столом шестидесятилетнего седого мужчину, который одновременно говорил по скайпу, матерился по телефону и периодически отпивал чай из изящной фарфоровой чашки.
Как ни странно, Серафим и Леон очень доброжелательно отнеслись к предложению Алекса о ввозе бупрофиллина для клинических испытаний. Даже, пожалуй, слишком доброжелательно. По их плану, субстанция должна была быть доставлена на территорию Российской Федерации под видом химического сырья. Леон как раз знал одну британскую компанию, которая специализировалась на таких поставках. Он предложил сразу же после обеда поехать в московский офис британцев и обо всем с ними договориться.
На всякий случай Алекс проявил осторожность:
– А нельзя ли мне не ехать к этим, как вы говорите, британцам?
Леон растерянно посмотрел на Серафима, потом на Алекса:
– Ну, их интересует партнерство именно с крупной компанией, вроде вашей. Ради этого они будут готовы рисковать.
– Нет, не поеду. Знаете, береженого бог бережет. Но если нужно какое-либо письмо поддержки от нас, то я готов…
Услышав это Серафим замысловато выругался и, отпив остывшего чая, благодушно пожурил Алекса:
– Знаешь, мил человек, береженого бог бережет, а не береженого – конвой стережет. Нет, Алекс, пожалуйста, ничего не надо в письменном виде. Мы сами с ними обо всем договоримся.
Карина Ивановна оказалась более чем права. Алекс покидал офис Серафима с двумя фантастическими обещаниями: не только достать субстанцию, но и предложением о посильном финансировании самого проекта. Но это было намного лучше, чем ничего. Больше, чем мог предложить Петров. И бесконечно проще, чем брать деньги на проект у Владимира Багратионовича.
* * *
Василий Вудвордович оказался маленьким, но хорошо откормленным управляющим британской импортно-экспортной компании. Несмотря на то, что большую часть своей жизни он прожил в Англии, что несомненно сказывалось в его излишней манерности и безупречной накрахмаленности белой рубашки с золотыми запонками, офис он содержал в соответствии с зовом родной крови – четыре комнаты на семь человек, включая склад, бумажные обои с васильками на стенах и фикус в кадушке. Периодически Василий Вудвордович доставал из нагрудного кармана пиджака безукоризненно накрахмаленный носовой платок и важно промокал покрасневшую от невыносимого жара батарей шею и лысину. Сегодня у управляющего было особенно скверное настроение. Работа в России и так очень осложнялась «нестандартными» идеями большинства российских партнеров, приводившими к липовым документам, сомнительным манипуляциям «деньги-товар-деньги» по неизвестной Марксу схеме и приступам гипертонии у Василия Вудвордовича. Несмотря на то, что его объяснения всей этой неразберихе в Лондоне хоть и со скрипом, но все еще воспринимались, Василий Вудвордович чувствовал, что возвращение к пособию по безработице в Ист-Энде уже не за горами.
Но сегодня речь шла о ввозе десяти килограммов анальгетика (в настоящих накладных проскальзывало слово «опиат») под видом химического сырья, чтобы не привлекать внимания «кого-не-надо». Несмотря на то, что дыры в российском законодательстве привели к исключительной распространённости такого рода операций (ответственность всегда ложилась на фармпроизводителя, который использовал такое химическое сырье для производства контрафактных, по определению, лекарств), «кто-не-надо» всегда могли воспользоваться этим предлогом и вежливо попросить свою долю. В таких случаях, конечно же, можно всегда отговориться и все уладить, но Василий Вудвордович очень боялся людей в форме и потому уже «кормил» двух офицеров таможни, одного фээскэнщика и загадочного молодого человека по имени Сережа.
С каждым часом опоздания представителя покупателя интуиция Василия Вудвордовича все больше склонялась к тому, что данный покупатель (учитывая специфику покупки) являлся представителем «кого-не-надо». С каждым часом Василий Вудвордович все чаще протирал шею носовым платком и невзначай прикасался к карману, где у него всегда лежал британский паспорт.
Леон, появившийся в начале пятого – на семь часов позже обещанного, – широко улыбнулся и объявил с порога:
– Я вам деньги привез!
– Молодой человек мы вас с утра… – начал было управляющий, но потом махнул рукой и устало спросил: —…сколько?
Леон торжественно объявил:
– Шесть тысяч!
В помещении возникла гнетущая пауза. Терпения Василия Вудвордовича хватило еще ровно на четыре с половиной секунды:
– Господин хороший, вы над нами издеваетесь?! У нас в контракте – подписанном контракте, между прочим, четко написано: 50 % предоплаты! Это же тридцать две тысячи и четыреста сорок американских долларов!
– Василий… – видимо, не совладав с отчеством, Леон воззвал к рассудку управляющего, – Вася, подумайте сами, шесть тысяч – ведь тоже сумма немаленькая и показывает всю серьезность наших намерений…
То ли от такой неслыханной фамильярности, то ли от еще более чудовищной логики, Василий Вудвордович сорвался на фальцет:
– Не смейте называть меня Васей! Мы отзовем контракт! Запомните, тридцать две и четыреста сорок! Ступайте прочь и без денег… – дыхания у управляющего не хватило, он спешно достал носовой платок и нервно промокнул лысину.
Леон, распознав очевидную неадекватность собеседника, вспомнил свою учебу на психиатра во Втором Медицинском и ласково произнес:
– Василий, ну что вы так кипятитесь? Все будет хорошо! Очень, очень хорошо!
Побледневший Василий Вудвордович не мигая смотрел на Леона, потом указал на дверь и прошептал:
– Вон!
* * *
На следующее утро сильно не выспавшийся и слегка запыхавшийся Леон вошел в переговорную британской компании. Вместо приветствия он молча высыпал из полиэтиленового пакета «Арбат-Престиж» деньги на середину овального стола.
В комнате, кроме Василия
