любовь и предложил им обвенчаться, на что оба охотно согласились. Был назначен день свадьбы, и в церковь жениха и невесту сопровождали лорд-мэр, свита олдерменов, шерифы и самые богатые купцы Лондона. После венчания всех пригласили на богатый пир.
История повествует нам, что мистер Уиттингтон и его супруга жили в богатстве и роскоши и были очень счастливы. Ричарда Уиттингтона (теперь его стали величать полным именем) один раз избрали шерифом Лондона и трижды лорд-мэром, а при Генрихе V он удостоился рыцарского звания.
До самого 1780 года можно было видеть фигуру сэра Ричарда Уиттингтона с кошкой в руках, высеченную из камня, над аркой старой Ньюгетской тюрьмы, которую он, видно забыв о своём прошлом, приказал выстроить для нищих и бродяг.
Ученик чародея
а севере Англии в графстве Йоркшир жил некогда великий чародей. Он говорил на всех языках и знал все тайны Вселенной. У него была огромная книга с железными застёжками и железными уголками в переплёте из чёрной телячьей кожи. Когда чародей хотел читать, он отпирал её железным ключом. Только он один понимал эту книгу, в которой были собраны тайны тёмного царства духов.
У этого чародея был ученик. Он прислуживал своему учителю, но ему строго-настрого запрещалось открывать огромную чёрную книгу или заходить в тайные покои учителя.
И вот как-то раз, когда чародея не было дома, ученик не утерпел и прокрался в его покои. Там он увидел диковинные колбы и тигли[4], какими пользовался чародей, когда хотел превратить медь в золото и свинец в серебро; и всевидящее зеркало: когда чародей смотрелся в него, он видел всё, что делается на свете; и волшебную раковину: стоило чародею приложить к ней ухо, и он слышал всё, что хотел слышать.
Однако ученик напрасно возился с колбами и тиглями: ему так и не удалось получить из меди золото, а из свинца — серебро. Тщетно смотрел он в чудесное зеркало: в нём проплывали лишь дым да облака. А в раковине что-то глухо шумело, будто далёкая морская волна била о неведомый берег.
«Ничего у меня не выходит, — решил ученик, — потому что я не знаю заклинаний, записанных в книге. А она заперта».
Он обернулся — и о чудо! — книга лежала незапертой: учитель перед уходом забыл вынуть ключ из замка. Ученик бросился к книге и открыл её. Слова в ней были написаны красными и чёрными чернилами. Юноша почти ничего не мог понять. Но он всё-таки провёл пальцем по какой-то строке и прочёл её вслух.
И тут комната вдруг погрузилась во мрак, дом задрожал, громовые раскаты прокатились по всем покоям, и перед учеником чародея появилось ужасное страшилище, изрыгающее огонь, с глазами, словно горящие факелы. Это был сам дьявол Вельзевул, покорный чародею! Юноша нечаянно вызвал его заклинанием.
— Приказывай! — заревел дьявол громовым голосом.
Юноша застыл на месте, его пробирала дрожь, волосы встали у него дыбом.
— Приказывай, или я тебя задушу!
Но юноша не мог говорить. Тогда злой дух схватил его за горло и, обжигая своим огненным дыханием, заревел:
— Приказывай!
— Полей вон тот цветок! — в отчаянии выкрикнул юноша первое, что пришло ему в голову, и показал на герань, что стояла в горшке на полу.
Дух тут же исчез, но через миг вернулся с бочонком воды и вылил всю воду на цветок. Потом опять исчез и снова вернулся с бочонком на спине. И так раз за разом исчезал и возвращался, и всё лил и лил воду на герань, пока воды в комнате не набралось по щиколотку.
— Довольно, довольно! — молил юноша.
Но дьявол не слушал его: он всё таскал и таскал воду — ведь ученик чародея не знал заклинаний и не умел прогонять духов.
Вот вода поднялась уже парню до колен и продолжала ещё прибывать. Дошла ему до пояса. А Вельзевул без передышки всё таскал и таскал полные бочонки и поливал герань. Вскоре вода добралась юноше до подбородка, и он вскарабкался на стол. Потом она поднялась до самых окон, забилась о стёкла, забурлила вокруг ног ученика, залила его по пояс… по грудь… по шею… Напрасно он кричал — злой дух не унимался.
Он и по сей день таскал бы воду, поливал бы герань и, конечно, залил бы весь Йоркшир, да, на счастье, чародей вспомнил, что забыл запереть свою книгу, и вернулся. И в тот самый момент, когда вода уже пузырилась у самого подбородка бедняги ученика, чародей ворвался в свои покои, произнёс заклинание и вернул Вельзевула его адскому пламени.
Том Тит Тот
ила-была на свете женщина. Испекла она однажды пять пудингов, а когда вынула их из духовки, они оказались сыроваты. Вот женщина и говорит своей дочке:
— Доченька, поставь-ка их вон на ту полку! Пусть они полежат немножко, может, подойдут ещё.
Она хотела сказать — дойдут.
А девушка подумала: «Что ж, если ещё подойдут, эти я съем». И принялась их есть, и съела все — все до одного.
Ну вот, приспело время ужинать, мать и говорит дочке:
— Поди-ка принеси с полки пудинги. Я думаю, теперь они уже подошли.
Девушка пошла на кухню, но не увидела там ничего, кроме пустой посуды.
Вернулась она назад и говорит:
— Не подошли ещё.
— Ни один? — спрашивает мать.
— Ни один, — отвечает дочка.
— Ну, подошли не подошли, один всё равно возьмём к ужину.
— Как же возьмём, раз они не подошли ещё? — удивилась девушка.
— Да уж всё равно, — говорит мать, — пойди и принеси самый лучший.
— Лучший или худший, — говорит девушка, — я уже все их съела, так что и брать нечего.
Так-то вот. Ну, видит мать — делать нечего, придвинула к двери прялку и начала прясть.
Прядёт и подпевает себе:
Пять пудингов съела дочка,
Пять пудингов съела за день.
А в это время шёл по улице король. Услыхал он, как она поёт, да не расслышал о чём. Вот остановился и спрашивает:
— О чём это ты поёшь, добрая женщина?
Матери стыдно стало за дочку, и она спела так:
Пять мотков шерсти напряла дочка,
Пять мотков шерсти напряла за день.
— О небо! — воскликнул король. — Я
