является птица — либо сокол, либо какая-то другая — остановимся подробнее именно на этом толковании. Сразу возникает вопрос: кто и когда его ВПЕРВЫЕ предложил?
Ответ известен. Но прежде чем рассказать об этом, сразу отметим, что здесь снова и снова проявляется та же самая поразительная картина: некий историк на основе НЕВЕРНЫХ предпосылок выдвигает гипотезу, целиком основанную на этих предпосылках. Затем неверность предпосылок обнаруживается, и они отбрасываются историческим сообществом. Однако вытекающая из них гипотеза не отвергается, а наоборот, с радостью принимается и превращается в догму. При необходимости — снабжается новыми «доказательствами».
И. И. Толстой пишет: «известно, каким образом барон Кёне дошел до вывода, что на наших монетах изображена птица. На монете, МНИМО ПРИНАДЛЕЖАЩЕЙ ЯЗЫЧЕСКОМУ КНЯЗЮ ОЛЕГУ, невозможно было допустить помещение христианской эмблемы, каковы трикирий или церковная хоругвь. Поэтому ПРИШЛОСЬ ИСКАТЬ МЕЖДУ ТИПАМИ ДОХРИСТИАНСКИМИ, а так как г. Кёне ПРИЗНАЛ МОНЕТУ ЧЕКАНЕННОЙ СЕВЕРНЫМ МОНЕТЧИКОМ, то, в частности, — между типами северных монет. Тут он остановился на изображении птицы (ВОРОНА) на монетах Анлафа, так как фигура на мнимой Олеговой монете действительно могла, с некоторой натяжкой, быть принята за изображение птицы... Г. Кёне объяснил этим способом фигуру ТОЛЬКО ВСЛЕДСТВИЕ НЕВЕРНАГО ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ... Г. Куник, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО УСПЕЛ С ОЧЕВИДНОСТЬЮ ДОКАЗАТЬ НЕВЕРНОСТЬ ОПРЕДЕЛЕНИЯ МОНЕТЫ БАРОНОМ КЁНЕ, ОСТАНОВИЛСЯ ОДНАКО НА ЕГО ОБЪЯСНЕНИИ ФИГУРЫ... Он нашел даже новые подтверждения догадки г. Кёне» [848:3], с. 166— 167.
Прорисовку этой монеты из книги И. И. Толстого мы приводим на рис. 77. Другая прорисовка той же монеты была
Рис. 77. Монета из Стокгольмского Минц-Кабинета. Сначала ее ошибочно приписали князю Олегу, неправильно прочитав имя св. Георгия на одной из ее сторон. Потом «исправились» и приписали ее Ярославу Мудрому. Глядя на эту монету и думая, что ее отчеканил «язычник Олег», барон Кёне пришел к мысли, что на другой стороне монеты изображена птица ВОРОН, как на монетах норманов. Взято из [848:3], Таблица 13, № 5. Та же монета изображена на рис. 70 выше
приведена выше на рис. 70. Как сообщает Толстой, в его время монета эта находилась в Стокгольмском Минц-Кабинете.
Таким образом, первоначальная мысль, осенившая барона Кёне при взгляде на «загадочную фигуру», состояла в том, что это — англо-саксонский ворон, поскольку сама монета, как он считал, была отчеканена где-то в Северной Европе.
Вот как описывает это «открытие» барона Кёне И. И. Толстой: «Мало монет в нумизматике (в русской — ни одна) возбудили столько толков... вследствие НЕСКОЛЬКО СТРАННОГО описания бароном Кёне монеты, увиденной им в 1858 году в Стокгольмском Минц-Кабинете... найденную директором кабинета г. Гильдебрандом между куфическими, англо-саксонскими и древне-немецкими» [848:3], с. 67. Из какого именно клада происходила эта монета, Гильдебрандт пояснить не смог, а сообщил лишь, что «нашел монету в числе многочисленных средневековых монет, составлявших остаток кладов, найденных в Швеции до 1837 года» [848:3], с. 85.
Исследовав эту замечательную монету, барон Кёне напечатал статью о ней «в издававшемся им журнале Zeitschrift fur Mtinz-, Siegel- unci Wappen-Kunde (Neue Folge, 1. Band, 2. Heft. Berlin. 1859)» [848:3], c. 68. Вот, что он писал: «Самый древний и интересный русский памятник есть, без сомнения, серебряная монета Олега, находящаяся в Стокгольмском Королевском Минц-Кабинете. На лицевой стороне этой монеты видно изображение Олега... По бокам находятся следующия, ХОТЯ НЕ ПРАВИЛЬНО РАЗСТАВЛЕННЫЯ, но разборчивыя буквы: OLEG REX. На оборотной стороне... грубое изображение птицы с раскрытыми крыльями, по бокам хвоста которой два небольших косых креста. Вес 1,583 грамма.
Эта монета очевидно чеканена КАКИМ-НИБУДЬ НОРМАНСКИМ МАСТЕРОМ, приехавшим с Олегом с Севера, — далее фантазирует Кёне. — Да и как мог Олег найти мастеров в России, где монеты в то время еще не существовало? Норман, так недавно приехавший со своим князем, НЕ МОГ ЕЩЕ БЫТЬ ЗНАКОМЫМ С РУССКОЙ АЗБУКОЙ, А ПОТОМУ ВЫРЕЗАЛ НАДПИСЬ ЛАТИНСКИМИ БУКВАМИ И НА ЛАТИН-
СКОМ ЯЗЫКЕ... Птица, изображенная на нашей монете, тоже встречается на англо-саксонских штемпелях, например на одном динаре нортумберландскаго короля Анлафа (914 — 945), где она изображает, вероятно, древний датский герб — ворона» [848:3], с. 69 — 70.
Но как же тогда быть с тремя крестами, откровенно изображенными на монете, рис. 70? Ведь если монета принадлежит Олегу, то она, по мнению историков, должна была быть отчеканена еще до принятия христианства на Руси. Кёне с легкостью решает эту задачу: «Олег был язычником и, следовательно, сознательно не допустил бы на своей монете христианской эмблемы, — пишет Кёне. ДВА КРЕСТИКА возле хвоста птицы ДОЛЖНО СЧИТАТЬ ЗА ОСТАТКИ НОГ, А КРЕСТ В КРУГОВОЙ НАДПИСИ ТОЛЬКО ЗА ЗНАЧОК, СЛУЖАЩИЙ ДЛЯ РАЗДЕЛЕНИЯ ДВУХ СЛОВ» [848:3], с. 70.
Как мы уже говорили, со временем выяснилось, что ВСЕ, ЧТО ПИСАЛ БАРОН КЁНЕ ОБ ЭТОЙ МОНЕТЕ, НЕВЕРНО. В частности, за изображение Олега он принял изображение св. Георгия, а ВСЕ НАДПИСИ на монете прочитал неправильно. Обнаруживший эти ошибки А. А. Куник вынужден был искать другие причины сохранить понравившееся ему истолкование «загадочного знака» как птицы. И не нашел ничего лучшего, как заявить, что фигура якобы «снабжена глазами», а потому это птица. Куник пишет: «О прежнем толковании этой фигуры как трезубца, трезубчатого светильника или паникадила, хоругви и проч. ныне уже не может быть более речи. Фигура на стокгольмском экземпляре Ярославля сребра СНАБЖЕНА ГЛАЗАМИ... вырезанные вверху два углубления... совершенно сходствуют с двумя углублениями на лике св. Георгия. Но если фигура изображает живое существо, то нельзя не признать в нем символическаго значения... НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НИЧЕМ ИНЫМ КАК ПТИЦЕЙ, ЧТО САМО ПО СЕБЕ ЯСНО ВСЯКОМУ» [848:3], с. 167-168.
Рассуждения Кёне и Куника о птице поначалу никого не убедили. И. И. Толстой пишет: «Мы не займемся тут опровержениями объяснения г. Кёне и г. Куника, так как ОНО ОПРО-
ВЕРГАЛОСЬ ВСЕМИ АВТОРАМИ, ПИСАВШИМИ ПОСЛЕ НИХ ОБ ЭТОМ ПРЕДМЕТЕ» [848:3], с. 168.
Однако прошло полтора столетия, и сегодня именно гипотеза Кёне-Куника является общепризнанной. Остальные гипотезы были забыты, как и споры, которые велись вокруг них.
2.5. НАДПИСИ НА ДРЕВНИХ КИЕВСКИХ МОНЕТАХ СОВСЕМ НЕ ПОХОЖИ НА ПОДЛИННЫЕ. В НИХ ОЧЕНЬ МНОГО ОШИБОК
Обратимся к надписям на «древних киевских монетах». Они очень примечательны.
На рис. 78 представлены снимки монет из самых первых находок — «сребреника Владимира Святого» и «златника Владимира Святого» (снизу). Их прорисовки см. на рис. 66 выше.
Начнем со «златника Владимира Святого». На рис. 79 для большей ясности мы
