момент, когда заявила, что это тело Чарльза. Потом посыпались вопросы и реплики. Будто пули летели в нее со всех сторон, каждая ударяла по ней и забирала силу, пока она снова не стала слабой и запуганной.
– Это ваш муж?
– Вы серьезно?
– Это не Ломакс!
– Откуда вы знаете?
Последний вопрос со стороны женщины-полицейского не был безосновательным, учитывая общее состояние трупа.
Вивасия опускает глаза:
– Я… я узнала его часы.
Тут все ее потуги изобразить храбрость иссякают. Вивасия, ссутулившись, обхватывает себя руками.
Полицейский, тот, что постарше, уже оказался рядом с Вивасией.
– Вам придется пойти с нами, – говорит он, протягивает руки, но застывает, как будто боится дотронуться до нее.
– Вы живете здесь? – подскакивает третий полицейский и указывает на дом за спиной Вивасии.
Она думает про Розу и Далласа, послушно сидящих за кухонным столом. Роза спит. Даллас наблюдает.
Вивасия дико озирается в поисках Роба: он один знает, что дети там. И, совершенно не удивившись, обнаруживает, что Роб уже рядом.
– Иди с ними, – тихо говорит он. – Я присмотрю за домом.
Времени бороться со внутренним смятением нет.
– Да, пожалуйста, – шепчет Вивасия, хотя Роб не спрашивал разрешения.
На ее плече лежит рука женщины-полицейского. Старший сотрудник стоит очень близко.
– Сюда, – говорит он.
Остальные обитатели поселка теперь пялятся на Вивасию, а не на вылезшую из колодца обнаженную, лишенную плоти пародию на труп. Рот мистера Бестилла безвольно разинут. Слепая Айрис в смятении. Остальные – молодые женщины из новых жителей – таращатся широко раскрытыми глазами. Гиря из рук Хлои-Джой с влажным шлепком плюхается на землю. Атлетка подхватывает ее и, морща нос, держит на расстоянии вытянутой руки.
Вивасию окружают полицейские, будто опасаются, что она тоже может упасть в обморок, как Рут. Вивасия скрещивает руки на груди и быстро идет с ними. Удивленные заданным темпом, полицейские тоже ускоряют шаг. По пути к машине группа проходит мимо других представителей закона, которые сидят в фургоне; за черными дверями Вивасия улавливает взглядом белизну. Она видела немало телешоу и знает, что это за машина: в ней белые тапки, белые костюмы, белые покрывала и маски и еще белый тент.
Сотрудница полиции склоняется к Вивасии.
– Я инспектор Ола Демоски, – представляется она. – Поеду с вами в участок. Там вам нужно будет ответить на ряд вопросов.
Вивасия хватает ее за руку:
– Я думала, он меня бросил. – Голос у Вивасии хриплый от пережитого шока. – Мы не жили вместе.
Инспектор Демоски кивает.
– Мы поговорим с вами в участке, – повторяет она и закрывает заднюю дверцу машины.
Поездка в полицейский участок проходит как в тумане. Поля и живые изгороди уступают место двухполосным дорогам и коттеджам, за ними появляются офисные здания и торговые центры.
По прибытии с Вивасией обращаются уважительно. Ей дают чай, горячий и сладкий. Смотрят сочувственно, подбадривают, похлопывая по плечу.
Ее представляют детективу Эндрюсу, и тот отводит Вивасию в кабинет. Инспектор Ола рядом.
Эндрюс говорит Вивасии, что, хотя она считает свое опознание достоверным, необходимо будет провести анализы.
«Какие анализы они могут взять у расплывающегося от пребывания в воде тела?» – молча удивляется Вивасия. Но объяснений не просит.
Она начинает плакать. Всхлипы сотрясают тело, так что появляется икота. Инспектор Ола дает ей бумажную салфетку. Вивасия крепко сжимает ее в руке.
Она думает о том, что делают Роза и Даллас. А Роб? Сколько же полицейских там, позади ее дома? Роб наблюдает за ними из сада или с террасы у кухни? Подошел ли он к ним? Поманил кого-то из них на два слова?
Вивасия представляет себе этот разговор.
«Я понимаю, у вас уйма дел, но послушайте, вам нужно кое-что знать». – Взгляд украдкой через плечо на дом с таящимся в нем секретом.
Новую информацию передадут по рации сидящим сейчас напротив нее полицейским. Двойной допрос: что ей известно о событиях, повлекших смерть супруга, и что она скажет по поводу предположительного похищения детей.
Вивасия издает похожий на лай смешок. Полицейский напротив замолкает и удивленно смотрит на нее. Она проводит пальцами под глазами.
Сохраняй рассудок.
– Простите. Это для меня такой шок.
Роб не знает, что она солгала ему про детей.
Детектив Эндрюс начинает задавать вопросы:
– Когда вы в последний раз видели Чарльза?
– В каком он был настроении?
– Вы искали его?
Вивасия делает глубокий вдох:
– Я потеряла мать и бабушку, они обе… – Она умолкает, сглатывает и качает головой. – Четыре года назад. Это… это убило меня. – Вивасия поднимает голову и храбро улыбается детективу. – Жить со мной было совсем невесело. Даже и до этого Чарльз… мало времени проводил со мной.
Детектив Эндрюс кивает:
– Мои соболезнования. Я помню этот инцидент. Жертвы. Трагедия.
Вивасия смотрит на него, округлив глаза. Она его не помнит. Неужели она когда-то разговаривала с ним о той ночи, которая унесла три жизни? Четыре, если причислить к ним и ее собственную.
О том времени в ее памяти не сохранилось вообще ничего. Ее воспоминания про дальнейшее тоже пусты и голы. Отдельные вспышки. Спальня… Она лежала там очень долго. Тело все еще не желало перестать дышать; сердце не прекращало биться. Одиночество в полной горя пыточной яме.
– После этого он меня бросил, – говорит Вивасия. – Он ушел год назад.
– Он раньше так делал? – Детектив Эндрюс склоняет голову набок. – Уходил, я имею в виду?
Вивасия шмыгает носом. Запоздало вспоминает про салфетку и разворачивает ее, чтобы высморкаться.
– Да, – отвечает она еле слышно.
Последовали новые вопросы, новые «когда? зачем? как?». Вивасия старается отвечать как можно внятней. Она пытается сосредоточиться на Эндрюсе, но в голове у нее Роза и Даллас.
Часы тикают.
Что делают дети? А Роб?
Они перенесли какую-то травму, эти малыши. Им нужны стабильность, порядок, любовь, забота.
Им ни к чему сидящий с ними странный нянь, топочущая вокруг их нового дома полиция. Сирены под окнами. Им не нужна Вивасия – новая мать, которая бросает их на целый день.
Она прикладывает костяшки сжатой в кулак руки ко рту, глядит на настенные часы и со стоном произносит:
– Все это время.
– Простите?
Голос Эндрюса пугает ее.
Вивасия убирает руку от лица.
– Все это время, – повторяет она. – Не могу поверить, что он был в колодце все это время.
– Этот… – Эндрюс просматривает свои записи. – Этот девичий колодец, он ведь не был закрыт, не имел ограждения?
– Колодец Девы, – автоматически поправляет его Вивасия. – У него была крышка, легкая, как на старом мусорном баке. Ее установил муниципалитет, но при сильном ветре, в плохую погоду… – Вивасия умолкает, плечи ее слегка приподнимаются и
