Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
впервые встретились.
Она удивилась:
– Мы впервые встретились на Гороховой.
Как – на Гороховой?
– Ты забыла? Тот вечер? У Вознесенских?
– У каких Вознесенских?
– Скульпторов! Ну я же еще два часа рассказывал там тебе эту историю!
Она улыбнулась, пожала плечами:
– Ты что-то путаешь. Я не знаю никаких Вознесенских. И никогда не сидела с тобой у камина. Мы встретились на Гороховой.
– Как – на Гороховой? – И он вдруг осекся.
Так вот оно что. Сумеречное помрачение сознания. Значит, диагноз поставлен был верно. Он славился как диагност.
– Подожди, – вдруг припомнил он. – Но ты же сама сказала тогда, на Гороховой: я даже не знаю вашего имени. Значит, имени ты не знала, а меня?..
Она покраснела: прости, глупо, конечно… но… она обозналась тогда: она приняла его за человека, которого встречала в этом кафе… она даже думала, что, встретившись на Гороховой, они не случайно пришли сюда снова… Потом поняла, что ошиблась. Не обижайся. Ты обиделся?
Он? Нет. Разумеется, нет.
Она взяла его за руку:
– Не обижайся: какая теперь разница?
Разница огромна. А впрочем…
Действительно, какая теперь разница? Никакой. Просто ему нужна была та, другая. А почему – та, а не эта? Потому. Потому что эта – не та.
Бред. Наваждение. Город населен призраками и двойниками. Климат такой – потворствует, как сырость плесени. Вот и за ним увязалась (почему – увязалась? он сам к ней пристал!) невеста-призрак с монашеским камнем на пальце.
– Это аквамарин.
Да?.. А он думал, что это сапфир.
– Так все дело в сапфире? – рассмеялась она.
Да. То есть нет. Конечно же, нет. Впрочем, это неважно.
Она улыбнулась:
– А что было там – в той комнате, у камина?
– Ничего не было, – ответил он.
– А все же?
Он усмехнулся, потушил сигарету.
– Ничего не было, – повторил он. – Абсолютно ничего. Не обижайся. Ты обиделась?
Она? Нет. Разумеется, нет.
– Мы квиты, – сказала она.
– Да, – согласился он. – Прости. Как-нибудь потом…
– Что с тобой происходит? – спросила дома жена.
Все вернулось к исходной точке, сведя все на нет, и поэтому он ответил: ничего, а что?
– А помнишь ту девушку? – вдруг спросила жена. – У Вознесенских?..
Черт знает что, подумал он и ответил:
– Какую девушку? Там было много всяких девушек…
– Ну не надо… – с досадой сказала жена. – Ты же все понимаешь – какую девушку…
Он вздохнул:
– У меня был тяжелый день…
– …и у меня такое странное чувство…
– Опять? – поморщился он.
– …будто чувство вины.
– О чем ты? – удивился он.
– О том, что все это время я ревновала тебя к ней, – сказала жена. – А… ее давно уже нет.
Он ждал, но жена молчала.
– В смысле? – не выдержал он. – А где она?
– Погибла. В аварии. Давно, но я только сегодня узнала об этом.
Значит, вот оно как.
Погибла девушка…
Та самая девушка…
Какая-то девушка…
Он даже не знал ее имени!.. Но зачем-то – зачем? – дух ее повитал над ним, пошутил, поиграл в чехарду…
Он взглянул на жену.
– Что? – оглянулась жена.
Какая странная история, подумал он.
– Какая странная история, – сказала жена.
И он вдруг понял: да-да, конечно, это была и ее история!.. А может, и только ее?.. Женщины всегда в сговоре с духами и привидениями, не желающими покидать этот мир, полный тайн, человеческих слабостей, недоразумений, ошибок…
Он обнял жену, и это совпало с ее движением к нему…
…А в доме у Вознесенских все было как всегда – много свечей и гостей, спешащих сменить друг друга (как та заря), вымысла и потаенных дверок, которые, как в детстве, хотелось приоткрыть. Он приоткрыл: почему нет? Вошел.
Она сидела у камина, в объятиях белой шали, и листала журнал – точно так же, как будто не вставала с места все это время! – и на пальце ее разгорался и гас синий камень.
Он опустился в кресло напротив, закурил. Она подняла глаза, вгляделась, что-то припоминая, припомнила («опять этот тип со своим рассказом!»), улыбнулась, кивнула.
Он не ответил.
– Что с вами? – удивилась она.
Он молчал. Он вообще был из породы молчунов. И она взглянула на него с интересом, неожиданно для себя вдруг сказав:
– Вы, кажется, в прошлый раз так и не досказали мне свою историю…
– Это была плохая история.
«А он не безнадежен», – подумала она.
– Ну почему же? Забавная история.
– Забавная история… – повторил он. – Сидит себе девушка, листает от скуки журнал… А вокруг разгораются страсти – целый роман, где любовь, смерть, воскрешение… А она сидит и листает журнал.
Он замолчал.
– Все? – спросила она.
– Все, – ответил он.
– Недолго сегодня, – улыбнулась она.
– Я плохой рассказчик.
– А мне понравилось, – возразила она, разглядывая его. – Это вы сочинили?
– Нет, – ответил он. – Это сочинила моя жена.
– Вот как?
– Именно так. – Он погасил сигарету и встал. – Не буду мешать: вам идет одиночество.
У двери оглянулся:
– А вы правда не привидение?
– Я так плохо выгляжу? – усмехнулась она.
– Нет, напротив, выглядите вы хорошо. Как живая.
– Это смешно? – спросила она.
– Это глупо, – согласился он. – Простите.
И вышел.
А она подумала: жаль…
И вернув на колени журнал, полистала, нашла страницу и снова подумала: жаль…
Маленькая княгиня
Пришел, задал вопросы, не получил ответа – и ушел. Вот и вся жизнь.
Ну не идиотство?
Нет-нет, Лиза вопросов не задавала, какие вопросы? Не предал – друг. А предал – значит, не друг. Вот и вся правда.
А если предал, но все равно друг – тогда как? Лиза?
Лиза хлоп-хлоп глазами на извращенцев.
Вечный подросток, вечная девочка Лиза – без возраста, без обид, без тайн и секретов, всегда готовая к радости, причем радости тоже простой, наивной, родом из детской.
И хитрости тоже глупые, детские, всем понятные – запоздниться в гостях, чтобы на ночлег оставили, в тепле и неге, хотя, между прочим, была и своя квартирка, девичья светелка, но не грело ее одиночество, тянуло к людям, и светелку по дружбе уступала друзьям – под встречи, под чужую любовь.
А возникла она из Пыли – и можно представить себе этот город, имевший название Пыль, и что Лизу оттуда сдуло. И прибило к компании, где ценились сложности и подтексты, а такие качества, как отзывчивость, верность, казались слишком простыми (высокомерие молодости!) – и вопросов к Лизе, конечно, не было, хотя у Лизы были готовые ответы!.. Но никому не интересны были ее маленькие житейские истории («потом расскажешь, Лиза!»), ценилась острота ума – и здесь Лиза уступала (в остроте, в смысле), сильна была
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
