ее видеть».
Что в итоге произошло, нам неизвестно. Только после кино …
«Вот сижу одна, коптилка горит, Васька [кот] на руках. Он сегодня пропал – забрался на крышу. Я его искала, кричала, а его нет. Мы уже чуть не плакали, что наш беленький катуська пропал, но он вернулся …».
28 февраля вводятся новые обозначения: «она», «ее сестра» и «просто сестра». Итак, «все были в сборе. «Просто сестра отказывается здороваться со мной. У «ее сестры» оказывается голубые глаза. «Ее» же глаза последнее время не видела, «она» их что-то отводит.
Дело осложняется. Сперва еще можно было познакомиться. Теперь же, когда обе стороны знают, что их знают, случайного знакомства не может быть. Еще этот «нахал», как-то идя мне навстречу и поравнявшись со мной, сказал прямо в лицо: «Симпатия». Чья? Они смеются.
Ерунда, глупости! Не надо ни о чем думать и фантазировать!».
И вот 2 марта – «Свершилось! Только не совсем еще. Идем мы с Саррой на базар. Подходим покупать мясо. Выдра продает мыло. (Мне ее неприятно теперь называть «выдрой», ведь она мне сообщила приятную вещь). Подходит она ко мне, просит на пару слов. «С вами хочет познакомиться один парень из Бессарабии». Боже мой! Что же это такое! Я только вчера потеряла всякую надежду. Оказывается, вчера, когда он сидел с ней (рыжей) целый день и когда я теряла надежду, он попросил ее познакомить его со мной.
Я этой «рыжей» не ответила ничего… Когда она спросила: «Знаете, здесь такой Миша ходит» – я говорю, что не знаю. «Да он с повязкой на глазу ходит. – А, с повязкой, видела, видела». Она предупредила меня, что он придет на базар и там она познакомит нас.
Но сейчас же я знакомиться не могу. Что я буду говорить? Это всегдашняя моя зацепка. Да еще Саррка-ведьма не хочет со мной вместе знакомиться.
Мы с Саррой пошли на почту, а он идет навстречу. Остановился со своей сестрой, разговаривает. На нас показывает. Нет, так скоро мы не познакомимся. Пускай несколько дней пройдет!».
8 марта. «Как-то вечером гадала у Вольф. Точно, все как она сказала, не помню, но все хорошее. Этому я, конечно, не верю, но интересно. Давно не видела (его)…Даже вчера в воскресенье тоже не было. Зато сегодня видела два раза и верхом на коне».
Конечно, ленинградская девушка из интеллигентной семьи не мыслит себя без книг. Людмила записывает: «Кончила «Байрон» Андре Моруа. Изумительная книга. Я ничего не могла делать, пока ее читала. Забросила все письма и дела. Прочла еще «Коварство и любовь» и «Дон Карлос». После этих книг ничего не хочется читать. Я сегодня злющая-презлющая».
Весна все настойчивее заявляет о своих правах. «Вот один день была хорошая погода. И я видела … брата … Миши в Кировке нет, куда-то уехал.
… Как здесь тоскливо! Мират [собака] – мой преданный друг. Ходит за мной по пятам. Носит в зубах все, что я дам. Киргизы, если увидят, охают и головами качают.
Стало скучно с тех пор, как их нет. Брата забрали в трудармию, а он в Джамбуле».
15 апреля. «Какие у него чудесные глаза!! Прелесть. С братом даже разговаривала (он вернулся временно). Я в воскресенье продавала зеленые туфли. Одна женщина их хотела купить, но с кем-нибудь посоветоваться. Так в советники она выбрала его брата. Ну, он, конечно, расхвалил их. Видела его еще в кино, а вчера они оба ушли: он – в Джамбул на работу, брат – в армию».
В Советской стране майские праздники – святое. Естественно, демонстрации, концерты, вечера. 2 мая. «Итак, мы пришли вечером в клуб. Они были там. Мы втроем сели на скамейку. По очереди танцевали друг с другом. Они сидели наискосок от нас. Некоторые из девушек ведь знают нас (его сестра, «рыжая», Нина). Но они не подходят к нам. …Сарра разговорилась с Ниной. Сарра пошла с Полей танцевать. Поля познакомила меня со всеми, кто сидел, в том числе был и «нахал» – отныне Петр Бонария. Я с ним пошла танцевать. С Мишей так и не познакомилась, т.к. он танцевал. Через некоторое время нас познакомили и с Мишей. Какой он был интересный в тот вечер – в черном костюме, волосы у него завиваются (чудесная шевелюра).
С ним я танцевала танго и фокстрот. Он очень хорошо держится, танцует просто. К сожалению, бал скоро кончился. После него мы вышли и разошлись.
Сегодня он уехал в Джамбул (я сама видела издали). Стало очень тоскливо! Вспоминается все, все, все старое.
… Сейчас пойду в кино, но его там уже не будет. Когда-то он еще приедет сюда? Смешно: раньше встречались не здоровались, а теперь встретимся – поздороваемся, а знаем друг друга ничуть не больше. Может, мне еще скоро придется забыть обо всем этом».
В тот год на своем огороде Морозовы вырастили много огурцов. Люся меняла их в яслях на яблоки. Посадили кукурузу, помидоров уродилось тоже много… На крыше дома ленинградки навострилась помидоры сушить.
Последняя капля в те же майские дни. 3 мая. «Сегодня мне уже и свет не мил. С утра я еще хандрила все из-за этого вечера. Но позже мне преподнесли более «приятное» – повестка в военкомат на комиссию. Мне кажется, что я уверена, меня не возьмут, т.к. у меня есть даже вызов в институт. Но состояние мое очень неприятное. Жизнь не мила стала. Помню, так же было, когда в Лен-де приносили повестки на окопы».
… В сентябре 1943 года Людмила уехала в Ташкент, поступила в Ленинградский политехнический институт, который там находился в войну.
Под общежитие политеха отдали Дом культуры железнодорожников. Люся Морозова нашла место для жилья, появились друзья. В большом зале ДК продолжали крутить фильмы, и студенты смотрели кино с другой стороны экрана. Под песню из фильма «В старом Чикаго» девушки отплясывали канкан. Жили весело, смеялись. Когда в городе было жарко, 40 градусов, с 6 утра забирались заниматься на крышу ДК, прятались за трубы в тень. В институте занятия шли до 12 часов, потом – жара.
Раз на собрании политехнического института Николай Меренищев – приятель Ирины Морозовой по комсомольской работе – торжественно объявил: «Среди нас есть награжденные медалью «За оборону Ленинграда». Он имел в виду Люсю Морозову. «Ирина написала из Ленинграда, что я есть в списке награжденных от госпиталя, и эта весть сразу разлетелась по вузу».
В 1944 году после полного снятия блокады Ленинграда Морозовы вернулись в родной город. Встречи и контакты
