учил эсталиалу, как я шаг за шагом познавал дар богини-матери, как я ликовал всякий раз, когда у меня что-то получалось. Потом как я, будучи уже немного более повзрослевший, следил за своими сестрёнками. Честно, следить-то за ними вовсе не было нужно. Балазиэль и Терзаидэль были очень спокойными и всегда тихо занимались своими делами. А потом я с умилением наблюдал за тем, как мама занималась с ними. Вот же было время. А теперь, чтобы оказаться дома, мне нужно было прийти аж из самого будущего. В какой же странный период мы живём.
Я осторожно заглянул в прихожую. Конечно, внутреннее убранство древесного дома было изменено, ведь теперь ни родителей, ни меня, ни моей жены тут нет. Балазиэль с Терзаидэлью изменили образ этого места под себя. Само собой, прибавилось цветов. И прибавилось – это ещё мягко сказано. Распустившиеся бутоны, источающие различные ароматы, были буквально везде. Моих милых сестёр дома не было, а потому я мог пройтись и осмотреться. Уют и порядок в каждой комнате. Все вещи аккуратно разложены по своим местам. Я усмехнулся про себя, вспомнив, каким неряхой всегда был я. У меня постоянно образовывались кучи моих вещей, в которых я, между прочим, хорошо ориентировался. Я знал, где и что у меня лежит, откуда что можно достать. А вот все остальные в этом доме считали, что у меня беспорядок, что его срочно нужно разгребать. Когда мама похозяйничает в моих вещах, я сразу ничего не могу найти. Но теперь, глядя на этот удивительный порядок своим повзрослевшим взглядом, я могу сказать: это выглядит красиво. Ничего не могу сказать на счёт того, насколько удобно в таком порядке что-то отыскивать, но, наверное, это уже касается того, кто с этим порядком будет жить.
Я посмотрел, как выглядит их спальня. И первое, на что я обратил внимание, это сумрак. Здесь было гораздо темнее, чем в других комнатах. Но, как и в других помещениях, тут был идеальный, я бы даже сказал, завидный порядок. И только после того, как я насладился им, мой взгляд заметил, что сёстры поставили кровати впритык друг ко другу. В голову тут же полезли всякие нехорошие мысли, но я отогнал их и сосредоточился на том, за что их ещё можно похвалить.
То, что раньше было родительской спальней, они превратили в роскошный сад. Я говорил, что растения у них были буквально везде? Так вот, и это тоже было ещё мягко сказано. Здесь их было просто не счесть. Как будто бы Балазиэль и Терзаидэль выращивали здесь целый лес. И даже парочка орту-аравов медленно паслась в этом месте. Уж не знаю, это были их детские питомцы, или они завели других, но к ручным орту-аравам я всегда относился положительно, так что даже сам хотел иметь такого же. Только вот мальчикам было не положено. И дело даже не в том, что это не мужское дело. Ну, может, ещё и в этом, но первостепенная причина состояла в том, что мальчики не будут заботиться о них так, как девочки, а, повзрослев, так вовсе увлекутся эсталиалом и забудут про своих питомцев. Так что такие правила были придуманы не на пустом месте – в каждом законе далров отражалось уважение к жизни.
Я ещё находился в саду, когда сёстры вернулись домой. Что-то весело обсуждая, они даже не подозревали, что я тут. А, когда я вывернул из этого помещения, они вновь обрадовались так, словно мы встретились впервые. Обменявшись любезностями, мы тут же стали обсуждать их прекрасный сад. В общем, насколько я понял, это для них своего рода лаборатория. Здесь они экспериментируют с выведением новых видов растений, чем обычно занимаются садоводы в соответствующем районе Далармиэлии.
У девушек-далров есть три направления, куда они могут послать свои силы. Первое – это заниматься развитием непосредственно садоводства, то есть выращивать растения, искать возможности по их улучшению, попытки скрещивать известные виды, чтобы получить новые, гибридные. Второе – это стать служительницей храма Далармиэли. И третье – это заниматься разведением орту-аравов. Вот они и пошли по первому направлению, немного коснувшись третьего.
Два орту-арава – это их новые питомцы, которых они вырастили из маленьких семян. Терзаидэль говорит, что с ними веселее как-то. Пока они копошатся с растениями, орту-аравы там тоже что-то по-своему шелестят. Они ухаживают за ними, смотрят, чтобы не болели и не получали никаких травм. У них даже имена были. Цветкоголового Балазиэль назвала Алафа́т, что-то на подобии «Ароматный». А того, что с пастью вместо цветка Терзаидэль именовала Карлаи́р – «имеющий зубы». Хоть орту-аравы не могли иметь зубов, но сёстры, экспериментируя с этими ходячими растениями, сумели вывести особый вид. Каштанового цветкоголового орту-арава не существует в природе. А у них есть. Так и тот, что с пастью, никогда не имел зубов, но при содействии моих сестёр во рту у него появилось два рядя шипов, которые выглядели как самые настоящие зубы. И да, когда они мне показали его рот, я удостоверился в этом сам. И на мой комментарий, что сёстры тут создают чудовищ, они обе рассмеялись, и Терзаидэль сказала, что Алафат и Карлаир очень и очень дружелюбные, так что не способны причинить никому вреда. В ответ на это я рассказал им о том, что валирдалы думают об орту-аравах. Они ужаснулись этому. И таким образом мы перешли к тому, чтобы я рассказал им о своих путешествиях.
Балазиэли и Терзаидэли я рассказал больше, чем Сердаваэлю. Начиная с того, как закончился Ларзаэдас, как я похоронил свою единственную и незаменимую возлюбленную Аиэйю, как ушёл из Мордалали, никому ничего не сказа, я перешёл к скитаниям по разным измерениями, как превратился в человека, чтобы не вызывать никаких вопросов и не ворошить своё прошлое, как я стал путешествовать с валирдалами, какие приключения выпадали на мою долю, как я справлялся со всеми трудностями с помощью эсталиала. Я не упустил ничего, ни одного происшествия. И даже нашу с вами войну против саткаров. Я надеюсь, разорад ничего не имеет против того, что поделился со своими сёстрами тем, что я узнал о бессмертных. Скажу прямо, я восхищаюсь вами. У бессмертных есть то, чего не достаёт нам, далрам. Этого мои возлюбленные Балазиэль и Терзаидэль понять не могли. Они так мило морщились, когда я восхвалял вас. А, когда дело дошло до Мордалали, они прониклись ужасом и с замиранием сердца слушали обо всём, что я им пересказывал. Но, если перед представителем эльфов я не стал
