мир идей, Бог, теория вероятностей? И почему всё так, а не иначе?
Ответа, понятно, до сих пор нет. Это вопрос веры.
Поэтому встал вопрос об истинности наших суждений. Декарт, Юм, Кант подвергли ревизии наш разум, пытаясь понять: как вообще возможно достоверное знание? Где границы нашего понимания? Этот раздел философии называется гносеологией – «наукой о познании».
Мы усомнились в своих представлениях о мире, и начала развиваться наука. И это стало для философии самым настоящим ударом. Да что там – для философии это стало ударом по человеку.
Если прежде мы ощущали себя венцом божественного творения, то теперь оказалось, что мы – лишь говорящие обезьяны с шарика, затерянного на далёком краю Вселенной.
Кто мы? Зачем мы вообще живём? На что нам опираться и что делать?
Конечно, для большинства людей эти вопросы лишены смысла. Они ими просто не задаются. Живут как живут – рождаются, страдают и радуются, тревожатся, а затем умирают. Какой смысл спрашивать себя о себе, если правильного ответа всё равно нет? Ну а если кто-то его раздобудет, то уж, верно, об этом всем сообщат… В общем, зачем лишний раз напрягаться?
Философия же окончательно совершила «антропологический поворот», который начал ещё Сократ: если с миром проблемы не решить, а знание не может быть истинным, то всё-таки остаётся вопрос о том, что же такое человек.
Ответов оказалось много, но их общее настроение оптимистичным назвать трудно.
Мишель де Монтень
Мишель де Монтень в традиционной для себя манере посетовал: «Человек – изумительно суетное, поистине непонятное и вечно колеблющееся существо».
Блез Паскаль
Выдающийся математик и философ Блез Паскаль сравнил человека с «тростинкой, самой слабой в природе», а трагический датский философ Сёрен Кьеркегор иронично заметил, что все наши достижения – лишь выигрыш в лотерее. Нам нечем гордиться. Мы можем лишь испытывать «страх и трепет» перед запредельным.
Фридрих Ницше
Наконец, великий немец Фридрих Ницше – страдающий, одинокий и вечно мечущийся – приходит к совершенно неутешительным выводам. Завещание его «Заратустры» звучит так: «Человек есть нечто, что должно быть превзойдено». Объявленная им «смерть Бога» вогнала философию в самую настоящую паранойю.
Этот период так и называют – «эпоха подозрения», когда мы стали сомневаться абсолютно во всём.
Чарльз Дарвин развенчал идею «замысла», Карл Маркс объяснил историю человечества слепой игрой «экономических сил», а Зигмунд Фрейд показал, что опираться на сознание – смешно, ведь нами управляет бессознательное, которое мы даже не в силах понять.
Дальше – хуже.
Людвиг Витгенштейн
Людвиг Витгенштейн доказал, что мы ограничены языком, а все наши философские вопросы – лишь бессмыслица, тавтологии, глупые «языковые игры».
Мишель Фуко показал, что всё наше понимание мира и самих себя – лишь линии дискурсов, нарисованные на прибрежном песке.
Впрочем, философов совершенно перестали слушать. Да и зачем разводить весь этот пессимизм, если, объективно говоря, мы никогда так хорошо не жили, как сейчас?
Как убедительно доказывает один из ярчайших интеллектуалов современности Стивен Пинкер, нам радоваться надо: еды предостаточно, продолжительность жизни растёт, наука и экономика процветают, а потому – просто скажите спасибо, что вам так повезло, и хватит ныть!
И это какой-то невероятный парадокс: с одной стороны, вроде бы «всё хорошо», а с другой – рост тревожных расстройств, депрессий и суицидов.
Как-то странно – вы не находите?
Впрочем, странности тут никакой нет. Пока мы боролись за выживание, пока мы верили в «светлое будущее», хотя бы и после смерти – в «Царствии небесном», – у нас была цель. Тоннель был тёмным, но свет в его конце манил и обещал надежду.
Но затем в комнате вдруг зажгли свет… И мы обнаружили, что всё это время просто галлюцинировали, стянутые смирительной рубахой на койке в психиатрической клинике. А манивший нас до этого чудесный свет всё это время падал через маленькое смотровое окошко в двери.
И лучше всего, как мне кажется, об этом говорит всё тот же Фридрих Ницше, который был не только великим философом, но и хорошим поэтом.
Тем идеал священен и велик,
Что мы достичь его вершин не в силах,
Но юноша, и дева, и старик
Перестают томиться им… в могилах.
Как радуга сияет идеал…
Мы знаем все, что радуга виденье,
Но идеал так мощно б не блистал,
Когда свои мы поняли стремленья…
Он навсегда б, как метеор, угас,
Когда б мы все пришли к его вершине…
И вера в жизнь и свет исчезла в нас,
И мы все умерли б, тоскуя о святыне.
Так что нет, я не сгущаю краски. Напротив, я пытаюсь от них избавиться. Пусть современная наука о мозге и сознании ещё недостаточно хороша, чтобы ответить на любой наш вопрос, но её достижений достаточно, чтобы мы наконец могли взглянуть правде в глаза.
Если уж вы задались вопросами о том, кто вы и в чём смысл вашей жизни, они больше вас не оставят. Они будут требовать от вас ответа.
И вы или навечно останетесь в плену этих кошмарных сновидений, или всё-таки решитесь проснуться и… включить свет.
Ловушка «странной петли»
В конце концов, мы, самовоспринимающие, изобретающие себя, запертые миражи, – маленькие чудеса самореференции.
Дуглас Хофштадтер
Мы заперты в бесконечном цикле саморефлексии: постоянно думаем о себе, анализируем свои чувства и поступки. Мы словно заезженная пластинка: строим планы, вспоминаем прошлое, грезим о будущем. Замкнутый цикл.
Нам кажется, что когда-то мы всё-таки наткнёмся на нужный ответ. И тогда сможем наконец успокоиться. Но это не просто иллюзия, это ловушка.
В мире тотальной deepfake-реальности можно до бесконечности создавать новые и новые истории о себе. Новые фото в соцсетях, новый статус, новая работа, новые отношения – всё это лишь внешние проявления этого.
Мы меняем декорации, состав труппы, но пьеса остаётся той же самой. Главный герой – всё тот же: наше «я». Мы постоянно анализируем себя: «Правильно ли я поступил?», «Что обо мне подумают?», «Что мне делать?» и прочее бла-бла-бла.
Осознайте, что происходит… Наше «я» возникает как результат самосознания. Но что такое это само-сознание?
Это сознание, обращённое на самого себя. По сути, это рекурсия – возвращение к тому, что уже было.
В действительности ничего не происходит, но возникают петли – одна, вторая, третья. И мы считаем эти виртуальные петли собой.
Если вы примерно представляете себе, как вязать на спицах, то знаете: каждая следующая петля должна захватить предыдущую. В результате осуществляется одно и тоже действие раз за разом, но полотно продолжает расти и расти. Вы можете прибегать к разным трюкам, чтобы добиться каких-то особых узоров, но, по существу, это то же самое.
Дуглас Хофштадтер
Физик и философ Дуглас Хофштадтер так и назвал свою книгу: «Я – странная петля». Бесконечная рекурсия.
Воспользуемся другой метафорой. Представьте, что вы оказываетесь в лифте, все поверхности которого выполнены из зеркал. У вас возникает удивительная иллюзия – пространство кажется бесконечным, и всё оно наполнено вашими изображениями, которым нет конца.
В какой-то момент вы перестаёте понимать, какое отражение первично, а какое вторично, какое вид – сверху, а какое – сзади. Сама реальность начинает пропадать – растворяется в бесконечной игре взаимных отражений.
Вам нужно посмотреть на себя, чтобы не сойти с ума. Но в том-то
