class="p1">– Я же сказал, уничтожь его!!!
Но туман будто разделился на несколько частей, и одна его часть набросилась на самого Магистра.
Вдруг он увидел перед собой все свои неудачи, поражения. Как над ним смеялись за его научные изыскания, как растоптали его искренность и доброту. А он, вместо того чтобы отойти и стать сильнее, озлобился. Его прошлое, все мысли превратились в болото. И то, что топило его в переносном смысле каждый день, вдруг стало затягивать в прямом смысле.
Котулху-Мявн тоже оказался в окружении колдовства и ухищрений мрака.
– Ты не оправдал наши надежды! – из мрака выросли огромные фигуры его родителей.
– Надежды стать монстром? А я и не должен им быть.
Фигуры на мгновение замерли:
– Ты должен был приносить золото и делать так, чтобы тебя все боялись! Ты должен был быть великим!
– Но мне не нужны были чужое золото и страх. Я мог и могу жить так, чтобы меня любили, а я делал добрые дела. Даже если они маленькие, как я сейчас.
– Замолкни, ничтожество! Ты уснешь на веки вечные, если сейчас не побежишь.
– Не побегу. Я попытаюсь спасти тех, кого не спас много лет назад и кому причинил боль.
Котулху-Мявн понимал, что перед ним не настоящие родители или монстры. Перед ним клокотал коварный мрак. И он пытался своими магическими нитями схватить, оплести монстрика. Но не мог. И, обернувшись к более легкой цели, мрак утянул Магистра.
Котулху-Мявн, чувствуя, как силы уходят, сделал последнее усилие. Все, что он мог, все, что в нем оставалось, он вложил в слова и волшебство, чтобы закрыть трещину в портале. Он почувствовал, как холодеют лапки. Хвостик и крылышки. Но не сдался.
Когда глаза уже закрывались, Котулху-Мявн увидел, что мрак рассеивается. Утянув в другой мир Магистра, дымка стала исчезать. Ей нечем было питаться. Да. В каждом есть «почва» для мрака, но, если доброго больше, мрак бессилен. А основные конфликты в городе оказались худо-бедно разрешены.
Сквозь пелену начало пробиваться солнце.
Послесловие
На смену ночи всегда приходит рассвет.
– Сэр-р-р, посфольте доложить, туман того… фсе. Горожане приходят в себя. А еще на улице пирогов две пожилые леди устроили побоище пирогами.
Пур-Пур, чувствуя, как ноет все тело, с трудом открыл глаза. Перед ним стоял неизменный дежурный. «Наверное, даже конец света не заставит его перестать улыбаться и докладывать мне обстановку».
– Ну, «фсе» значит все, – сэр не изменял своему нежеланию погружаться в происходящее. – А где такой маленький злобный комочек?
– Вы про нашего бухгалтера?
– Да нет же, я про такого котенка с крылышками и вот этими, – он изобразил пальцами щупальца.
Плохое предчувствие. Сэр резко встал так, что у него закружилась голова.
– Без понятия, сэр. Я, только смотрите, вот какого пушистика подобрал! – он показал опоссума. – Бедняга запутался в мр-р-раке, я его подобрал, принесу дочкам и жене, они давно о пушистике просили.
Дежурный не успел договорить, как его начальник подлетел к окну и взволнованно огляделся по всем сторонам. Потом, увидев что-то около статуи Иномирья, резко убежал, даже не дав никаких распоряжений.
Котулху-Мявн устало потянулся, выпустив коготки и расправив крылышки. Они светились изумрудными крапинками и теперь больше напоминали леденцы, а не крылья поработителя миров.
Все тело онемело, замерзло. Тот самый жуткий холод и одиночество. Неужели все было зря?
Он лежал, а повсюду слышались голоса, кто-то помогал кому-то. У всех был кто-то родной и каждый был нужен. А Котулху-Мявн?
«Все равно, я сделал все правильно. Я наконец сделал хорошее и спас этих не-букашек», – подумал монстрик. Глаза медленно закрывались. Вдруг послышался топот. Очень знакомый. И такие знакомые лапы подняли его, аккуратно замотав в теплый шарф.
– Ты живой, даже не смей умирать, сейчас все будет хорошо.
Котулху-Мявн улыбнулся. Он тоже был кому-то нужен.
* * *
Сэр дал лекарство монстрику и размял тому лапки, укутал в теплый плед и положил на грелки.
– Ночь завершается, тьма отступает и восходит солнце. Вроде прозаично, а вроде и поэтично. А ты просто должен жить, – сэр Пур-Пур нервно почесал усы и пересчитал оставшиеся лакричные конфетки.
Над городом наконец светило солнце. На улицах гуляли горожане, которые больше не пытались устроить конец света или, как минимум, очередное побоище. Слышалась музыка с центральной площади. Все стало как прежде. Из окна кабинета хорошо просматривался центр города. Новые фонари в форме подсолнухов, походивших на солнечные цветы, устанавливали на месте старых. Ограждения в городе украшали кадками с карамельными цветами. Сахарные одуванчики выковыривали из брусчатки, складывая их в отдельные ящики. Витрины магазинов и ресторанов пестрели вывесками с «летним меню». Всю грязь и липкую пленку планомерно смывали, стирали. С чистотой приходил и порядок.
Котулху-Мявн открыл глаза. Он был жив. Это первое потрясение. Ему было тепло и хорошо. Второе – он выполз из теплого кокона и попытался в зеркале в форме рыбки рассмотреть число, высветившееся на механизме. Ноль.
– Все вернулось на круги своя. И мое число, получается, изначально не имело смысла? – огорченно произнес монстрик. – Это ты его настроил или механизм все же волшебный? Все, получается, изначально было зря?
– Добрые дела никогда не бывают зря. Может не быть видимой выгоды или награды, но каждое доброе дело меняет мир. Может, не глобально. Но это чья-то жизнь. Чей-то мир. И ты сделал его лучше. А я обманул тебя, – вдруг признался сэр и положил тарелку с пирогом и еще миску с едой.
– Я помню.
– Но я не знаю, как именно тогда надо было поступить.
Монстрик сел на край стола, подозрительно посмотрев на тарелку с молоком и гречневой кашей. Он тоже не знал, как бы он поступил.
– Сейчас мрак ушел?
– Вроде. И мы бетонируем этот проклятый памятник.
– Хорошо.
«По сравнению с кремовым тортом, которым пахнет из соседнего кабинета, выглядит не столь привлекательно, но, с другой стороны… Это же пирог», – монстрик пододвинулся к еде.
– И, делая добро, ты зачастую спасаешь себя, а не только тех, кому помогаешь, – сэр поправил свой мундир и, не оборачиваясь, положил сверток с фруктовыми мармеладками. – Это не лакрица. И сегодня выходной. Я могу показать тебе город. Ошейник я бы не стал снимать. По бумагам я записал тебя как служебную выхухоль.
– М-м, умно, – скрывая саркастический тон, прокомментировал Котулху-Мявн. – Ты ведь без понятия, как вернуть мне прежний облик?
– А он тебе нужен? Я не знаю, что будет, если ты превратишься в монстра. Может, ты моментально окаменеешь. Или, того хуже, потеряешь
