вопросы не нужно, а кто и увидел судебного следователя в форме — так это их дело.
Блеяние снова дало подсказку. Вот тут, заросший ивняком, спуск к реке. Не факт, что злоумышленники спускались в этом месте, но выбора-то у меня нет.
Похоже, что спускался я зря. Берег — разбитый, судя по водорослям и кочкам, проросшим травой — мелководье. Тихая заводь, блин. Была бы у нас деревня, решил бы, что сюда коров гонят, на водопой, но у нас город. Впрочем, кто его знает? Вроде, кроме блеяние слышал мычание.
Лодку, конечно, подогнать сюда можно, но замучаешься потом сталкивать с мели и выводить на глубину. Летом-то без проблем, но у нас уже осень, начало октября. Какой дурак в воду полезет? Наверняка неподалеку имеется что-то поприличнее. Если не лодочный причал, то хотя бы мостки, с которых бабы полощут белье.
Ну и что дальше? Выбраться, потом прочесать берег, отыскивая потенциальный причал? Или дать задание городовым — пусть отыщут. Кто у нас за этот участок города отвечает? Вроде бы, младший городовой Яскунов. Так он и так должен знать — где мостки. Предположим, он сразу скажет, даже проводит, а вот что дальше?
А дальше-то ничего. Увы и ах, ничего мне это не даст. И, вообще, какого лешего я сюда поперся? Как говорится — дурная голова, ногам покоя не дает.
Я развернулся, чтобы подняться наверх, выйти на Дворянскую, пройти по ней до Воскресенского проспекта, да и отправиться с позором в Окружной суд.
Про позор, к счастью, никто кроме меня не знает, но от этого не легче. Убил полчаса рабочего времени, а мог бы сходить в Городскую управу, уточнить стоимость дома и городской усадьбы господина Калиновского. Он же налоги платил, так что, стоимость дома должны знать. Или зайти в Дворянскую опеку, попытаться уточнить стоимость имения в Ивачевском. Правда, на кой-это мне, но вдруг пригодиться? Или вообще — уговорить Абрютина, чтобы откомандировал в Ивачево своего человека, чтобы тот поговорил со слугами и узнал — что там в усадьбе-то было? Не поступало ли каких-то угроз отставному генералу? Отчего Калиновский решил вернуться в Череповец раньше времени? Может, слуги в имении подробнее расскажут о таинственном камердинере? Или лучше туда самому съездить? Два дня туда, два обратно… Минимум три ночевки на постоялых дворах. Нет, не хочу. А ведь придется, если здесь никаких зацепок не отыщу.
Есть, разумеется, самый паскудный вариант. Допросить всех свидетелей, разослать запросы куда можно. Узнать у Абрютина — кто курирует Ивачево, дать задание тамошнему уряднику. Если я на имя исправник такой запрос сделаю, так он сам своего подчиненного и озадачит. Открыть дело, все бумажки подшить… И смириться с мыслью, что убийство отставного инженер-генерал-майора останется нераскрытым.
Сделав пару шагов, с удивлением остановился, услышав со стороны Ягорбы жизнерадостное пение. Из-за кустов ивняка не видно, кто поет, но голоса мальчишеские, вроде бы, даже знакомые. А пели…
Я своим ушам не поверил, услышав.
— Нагружать всё больше нас
Стали почему-то.
Нынче в школе первый класс —
Вроде института.
Нам учитель задаёт
С иксами задачи,
Кандидат наук — и тот
Над задачей плачет.
То ли ещё будет,
То ли ещё будет,
То ли ещё будет,
ой-ой-ой!
«Ой-ой-ой» у них получилось лучше всего. С этими словами, мимо меня, словно челн Стеньки Разина проплыл плотик, на котором стояли двое подростков, отталкивающихся шестами. Тех самых, что сослужили нам добрую службу в деле Екатерины Михайловой. Эти два паренька из Александровского технического училищ первыми обнаружили тело и сразу же прибежали в полицию. Если бы не их энергия, то не исключено, что смерть женщины осталась бы нераскрытой.
— Ой, господин следователь!
— Иван Александрович, а что вы тут делаете?
Некогда, в прошлобудущем, когда работал в школе, иной раз сталкивался в торговых центрах со своими учениками и на вопрос: «А что вы тут делаете?», иной раз отвечал: «Оглоблю строгаю!» Можно подумать, что учитель не человек, а продукты ему не нужны.
Чуть было не ответил в этом же духе, но вместо этого поздоровался:
— Здравствуйте, господа мореплаватели! — Едва удержался, чтобы не спросить — откуда дровишки. То есть — откуда песню знаете? Но здесь все очевидно, откуда. Сам же ее как-то напел.
Вот, надо же быть таким бараном! Постоянно забываю, что у Аньки абсолютная память!. Или почти абсолютная.
— Хорошая песня, — сдержанно похвалил я, а мальчишки в один голос закричали, причаливая к берегу.
— Иван Александрович! Иван Александрович! А что такое синхфразотрон?
Я с подозрением посмотрел на парней. Они что, шутят? Мне-то откуда знать? Не похоже, что шутили. Потом рыжий — это, вроде бы, Анатолий Легчанов, уточнил:
— Мы эту песню у девчонок услышали из гимназии. Они сказали, что их ваша сестренка научила. Нам интересно стала — почему на труде занимаются этим… синфразотроном? Спросили, а она ответила, что нужно Ивана Александровича спросить, он умный.
Ну Анька, ну спасибо тебе, сестричка. Еще бы самому знать, что такое синхрофазотрон. Но хоть название правильное помню. Чего соврать-то? Ну, как сумею, так и совру.
— Так парни, песня-то это шуточная. Сами понимаете, что в первом классе с иксами задачи не решают, — пустился я в объяснения. — А синхрофазотроном называют трубу, по которой гоняют элементарные частицы, вроде электронов.
— Какие частицы? — вытаращился Анатолий, а у его друга — да, друга Алексеем зовут, челюсть отпала.
— Коль скоро вы у нас будущие механики, то наверняка про электричество слышали? На физике должны были рассказать? — спросил я, а когда парни закивали, сказал: — Знаете, что электрический ток — это движение электронов по проводам? Бегут они себе, прибегают и начинают лампочки зажигать, заставляют колеса крутиться. В общем, много чего интересного электричество может сделать. Даже подводный корабль оно сможет двигать.
— Я про капитана Немо книжку читал! — выпалил Анатолий.
— Вот, совсем отлично, — обрадовался я. — Значит, общую суть знаете. А синхрофазотрон — опытная труба. Электроны по ней гоняют, чтобы выяснить — нельзя ли с помощью этих электронов посмотреть то, что внутри?
— Как это? — с недоверием спросил Алексей. — И зачем смотреть?
Я сломал веточку ивы и, словно учитель, объяснявший новую тему, принялся рисовать прямо по грязи и уверенно врать:
— Вот, смотрите — это труба. — изобразил я что-то непонятное, но парни поняли. — Между ней помещаем живого человека, а сзади, за
