фибула в форме звезды, что привезли они в качестве доказательства.
Когда вестники в третий раз досказали то, что видели, весь совет вдруг умолк. Люди были оглушены и едва понимали, что теперь будет. Кайни откинулся на спинку кресла и, запрокинув голову, тяжело пыхтел. Натан рассеянно вперился в карту. Крассур шептался о чем-то с Гансом. Астли, угрюмо насупив брови, набивал уже вторую трубку. Он пока не произнес за столом ни единого слова, только мрачно поглядывал исподлобья.
Феор с ужасом подумал об Аммии, которую на совет не позвали, ибо остановить ее плач не представлялось возможным. Бедная девушка — сначала мать и отец, теперь дядя. Никого у нее не осталось, если не считать дальних родичей в Тучах. Он вдруг понял, что должен сам сделаться ее опекуном, ибо, кроме него и Астли, никто ей поможет дожить до шестнадцати лет.
Произошло то, чего он так боялся. Всякий знал, что в случае смерти регента эта роль перейдет к старшему в роду, то бишь к Раткару. Новая власть, что неминуемо укрепится в течение месяца, не потерпит при себе люда, лояльного к Аммии, и легко разделается с теми, на кого укажут верные соглядатаи. Стоило уже сейчас быть осторожнее в речах и до поры не выказывать свою истинную расположенность. Если Феор решится собрать под собой ненавистников Раткара, то устраивать это нужно тайно, с большой осмотрительностью, прощупывая всякого возможного союзника.
Эх, был бы он лет на двадцать моложе. Тогда жизнь кипела в нем, по венам тек настоящий огонь, да и солнце светило ярче. В пятьдесят лет состязаться в интригах непросто, особенно если под боком семья, что в первую очередь станет целью угроз и шантажа. Семью надо скорее вывезти из города, лучше всего туда, куда не дотянутся лапы Раткара и его клики.
Кто же поставил в строй сотню опытных рубак, что легко разделались с княжеской дружиной? Пожалуй, что и у Крассура не достало бы такой силы. Из всех четвертей Дома Негаснущих Звезд самой взбалмошной и мятежной была восточная, в которой распоряжался Раткар. Он годами окармливал людей баснями о том, как толстосумы из Искорки их притесняют: заставляют везти зерно, пушнину и мед, забирают медвежью долю производства металла из Черного города. У Феора в Седом Загривке были свои люди, которые делились слухами и рассказывали о настроениях в логове смутьяна. В последнее время там все чаще заговаривали о том, что неплохо было отделиться от Дома и зажить самостоятельно, как на мятежной Сосновой заставе. От этого шага Раткара останавливало разве что отсутствие удобного выхода к морю. Рыба, икра, тюлений и китовый жир — без всего этого на скудных северных просторах не прожить. Кроме того, зачем довольствоваться малым, когда можно прибрать к рукам все земли Дома?
Южная четверть, отдавшая за последние два десятилетия значительную часть территории порченым, сильно оскудела. В дружинники там шли неохотно, а мужичье, хоть и недолюбливало регента, но ни за что не пошло бы с оружием на своих столичных братьев. Северную и западную четверти отделял от Хаонитовых могил непростой двухнедельный переход — они явно не поспели бы в срок принять участие в засаде.
По всему выходило, что, кроме самого Раткара, организовать ее никто не мог. Быть может, помимо своих сил, он набрал наемников из Сорна, связался с Лепестками или ему подсобил Крассур, чьи люди совестью не обременены и за увесистый кошель готовы продать и собственных детей.
Это понимали все в зале, но каждый упорно делал вид, что отряду Харси пришлось столкнуться с врагом неведомым. Один лишь Данни, наплевав на все условности, шипел от гнева и сжимал кулаки, так что белели костяшки пальцев.
Новость об убийстве брата привела его в такое бешенство, что Астли едва удалось удержать сотника от того, чтобы сейчас же собрать оставшихся дружинников, облачиться в доспехи и отправиться за местью прямиком в Седой Загривок.
— Этот ублюдок умоется кровью, — поклялся Данни, сверкая глазами. Едва ли стоило уточнять, о ком он.
Сотник еще не вполне оправился от болезни, и надсадно кашлял, хотя старался делать это по возможности тише и незаметнее.
— Придержи коней, довольно подношений смерти, — урезонил его надменный Крассур, считавший свое положение при дворе невпример выше. Со всеми, кроме Хаверона, он говорил назидательно, хотя сам был невысокого рода.
Данни удостоил того таким выжигающим взглядом, от которого иной мог обратиться в пепел.
— Пока следы окончательно не сокрыл снег, нужно ехать к Могилам. Доставим тела, подготовим к посмертию, разберемся с семьями погибших. Потом дело дойдет до нового регента. Но сначала увидим трупы, — сказал первый советник.
— Ты не веришь собственным людям? — поднял бровь Ганс.
— Феор прав. Следует соблюсти закон, — поддержал его мастер-первосуд Хатт, долговязый лысеющий старик с проницательными карими глазами, сидевший по левую руку от Феора.
— Ведь это черная мерзость… убийство, — пробурчал Натан. — Кто-то разболтал нужным людям, когда и куда именно поедет регент, где остановится, сколько у него свартов.
— А может предатель среди нас?
Вопрос Астли, редко выступавшего в разговор, повис в воздухе, только усилив нервное напряжение. Выдержав длинную паузу, его мысль попытался развить Кайни.
— Ты кого-то подозреваешь? Кто от этого может получить выгоды, если не брать в расчет…
— Я подозреваю всех, кроме себя, — жестко оборвал его Астли.
— Так соединим кровь и узнаем предателя, — выпалил в ответ толстяк и швырнул на стол кинжал в изукрашенных рубинами ножнах.
— Довольно, Кайни, — махнул рукой Феор. — Если здесь и есть предатель, его кровь не зашипит и не окрасится в зеленый цвет ото лжи и совершенного злодейства.
— Ты прав. Тот, у кого нет чести, произнесет любую клятву. Он давно лишился благословения Хатран, — согласился Имм.
— Что же сказать людям? — спросил другой сотник по имени Туир, крепкий мужик с бычьей шеей и пышным черным усом. Он руководил обороной города в отсутствие Астли.
— Сказать как есть. Новость все равно разойдется еще до утра.
Встал Данни, совершенно разъяренный. Он пробежал по собравшимся взглядом, полным отвращения, и устыдил их:
— И это все? Мы просто стерпим? Есть ли у вас сердцах хоть капля достоинства и мужества? Убили ваших родных и близких, а вы и не думаете о том, чтоб отомстить?
— Всему свое время, Данни, — устало ответил Астли и жестом призвал его сесть. — Если Раткар как-то причастен
