долго оценивал девушку прежде, чем заговорить.
– Ты из гор, да? Руки грубые – приходится часто работать. Грубый шов на плотной ткани рубашки. Самоделка. Судя ещё по робости и отсутствию макияжа, ты вела отшельнический образ жизни, поэтому не знаешь, что и как говорить. Интересно...
– Вы хотели меня видеть. Почему? – Мэри не нравился доброжелательный и приятный голосок Утсукуши в сочетании с азиатской одеждой и его красотой. Девушке он отдалённо напоминал Ларея.
– О, ну что же ты так бестактно! Моё имя тебе точно известно, раз ты сюда прибыла. Как же зовут тебя?
– Мэри Суринга.
– Мэри...Мэри-Мэри-Мэри... угу..., – Утсукуши как будто глазами лазил во внутренностях девушки, – Я задам тебе встречный вопрос: зачем ты здесь?
– Эмм... Совершенствоваться в знаниях фибры.
– Это понятно-понятно… Наша, считай, «реклама», как-никак. Но зачем тебе это?
– Чтобы суметь постоять за себя, – ответ рассмешил Утсукуши, от чего он противно и прерывисто засмеялся.
– Ха-ха-ха! Врушка из тебя не очень, дорогая. Я же вижу тебя насквозь. Я знаю, с каким сюрпризом ты ко мне пожаловала!
– С каким сюрпризом? – Мэри напряглась.
– Я вот только не могу понять, почему не печать Лаурелия, – продолжал Утсукуши, проигнорировав вопрос, – А, точно! Как же ваши фибры-то отделишь. Но почему печать такая хлипкая!.. Дорогуша, да ты же вскипишь, да всплывёшь тотчас!
– Что вы имеете в виду?
– Вот это недоразумение – знакомый почерк. Печать на сознании, что ограничивает твоего дружка без проблем выйдет из строя в момент выхода из душевного равновесия. Это совсем неэффективно!
– Вы про то, что мне нельзя испытывать сильные эмоции – я знаю, – Мэри отвечала настороженно. Её мускулы были напряжены.
– Угу-угу. Монстрёнок и ты теперь неразделимы. Один и тот же СДФ. Одна фибра. Ограничения, накладываемые на него, работают и на тебя. Пусть и слабые, они не дают ему вырваться. Но и тебе не дадут раскрыться. Это то, зачем я тебя сюда позвал. Видишь ли, с моей башенки видно всё и вся. Пусть я не эспер, но необыкновенную фибру за милю чую. А твоя – будто из другого мира. И всё же... твоя ситуация... создаст тебе слишком много проблем в нашем клане.
– Каких же?
– Будучи ограниченной в фалтуме, ты не сможешь познавать секреты «нитей бога». Ты упрёшься в потолок восприятия.
– И что же вы хотите этим сказать?
– Что я могу помочь. Печать, которая стоит на тебе, легко снимается. Если ты не будешь сопротивляться, разумеется, то...
– Нет, – отрубила девушка, – Я не буду снимать печать.
– Заложница страха ты, да? Хи-хи, ну, кто не рискует, тот фалтум не пробуждает. А в Ревелатио без риска – никуда. Это же манипуляция с самим мирозданием, деточка! Ты можешь попробовать со своим дружком добиться успеха и пройти все испытания. Но у тебя это навряд-ли выйдет. Или просто уйди, и живи в страхе от самой себя. А можешь рискнуть и заполучить силу, которая и не снилась даже тебе.
– Я бы не хотела, чтобы мне снился Опустошитель, – дерзкий ответ девушки вызвал ступор у грандмастера. Он замер с широко раскрытыми глазами, перестав дышать. Когда его отпустило, он необычно тихо и мрачно промолвил, – Не упоминай этого имени всуе. Если Карл Неймлесс нарушил соглашение и проболтался, то это не значит, что можно и дальше распространять эти... слухи.
– Не нарушил. Это имя произнёс другой человек. Он звал себя Лареем. И тоже хотел мне "помочь".
– Хм... интересно, – Утсукуши заметно озадачился, а потом его осенило. Но он ничего не сказал, – Что ж, я всё уже сказал тебе. Твой ответ – твои действия. Если будешь готова, мои двери открыты. Если нет, то нет, – Утсукуши мило улыбнулся и взмахнул пальцами. Могучие
