«Но для чего в такой дали парит Ваш долгожданный голос, и чем боле К нему я рвусь, тем дальше он звучит?» «Чтоб ты постиг, — сказала, — что за школе Ты следовал, и видел, можно ль ей Познать сокрытое в моем глаголе; И видел, что до Божеских путей Вам так далеко, как земному краю До неба, мчащегося всех быстрей».
Ясней быть не может: школы, которые приводят в лимб, школы, довольствующиеся почестями, воздаваемыми собственному разуму, отличаются от истинных школ, от школ истинной мудрости, которые свершают разум верой, и, следовательно, ведут к спасению. Эти школы далеки друг от друга, как Земля от Неба.
Человек не может основываться на знании без веры в Бога, для Данте это не подлежит сомнению. Не подлежит сомнению и то, что существовала возможность спасения и для античного мира, который не захотел на этот призыв ответить. Он (включая великих мудрецов) мог бы довериться вести, витавшей в мире, обещанию грядущего пришествия Христа, единого и истинного Бога, пожелавшего быть познанным и разрушившего мир «лживых и фальшивых богов»[85]. Они могли бы смиренно обратиться к вести о Боге, как это сделали Траян и Рифей, но этого не произошло, и, основываясь на таком выборе не-веры, Данте создает лимб.
Суровость, с которой он это делает, дает нам понять, что путь жизни и путь познания нуждаются в том, чтобы сердце и разум поверили в явленное нам обетование Бога, дабы не утратить полноту своего истинного предназначения.
Человек призван открыться той Благодати, которую он получил. Это наивысшее и благороднейшее стремление, и это — наш выбор. Следовать (зачастую таинственным) словам другого, следовать вести, обещанию — вот полнота нашей свободы. Как видно из сравнения обитателей лимба с Рифеем, Бог ждет слова «да» от человека, ждет свободы, выбирающей послушание учению веры, чтобы уже на земле жить спасением. Именно так произошло с Рифеем, а затем и с Данте. Это и есть напутствие «Божественной комедии»: Бог дает нам все, но просит нашего «да», «да» нашего сердца и разума. И как свидетельствует поэма, обетование указывает тот вселенский, таинственный путь, где все едино и спасено. Думаю, не будет преувеличением сказать, что все это содержится уже в повествовании о лимбе, особенно если вспомнить, как в первых песнях «Ада» Данте ставит перед читателями всех времен важнейшие вопросы, сопровождающие каждого, кто совершает истинный человеческий путь.
В качестве заключения хочу процитировать папу Бенедикта XVI, который во время одной из своих аудиенций 28 октября 2009 года завершил небольшую лекцию, посвященную отношениям между богословием и философией в Средневековье, следующими словами: «Слуга Божий Иоанн Павел II во вступлении к энциклике „Fides et Ratio“ пишет: „Вера и разум суть два крыла, возносящие человеческую душу к созерцанию Истины“. Вера открыта усилию понимания со стороны разума, разум, в свою очередь, признает, что вера не умерщвляет его, но подталкивает к самым высоким горизонтам. Вера и разум в диалоге радостно трепещут, когда оба они воодушевлены поиском личного соединения с Богом. Истина ищется со смирением, принимается с восхищением и благодарностью: одним словом, познание возрастает только тогда, когда любит Истину. Любовь становится умом, а богословие — исконной мудростью сердца, направляющей и поддерживающей веру и жизнь верующих. Помолимся же, чтобы путь познания и глубокого понимания Таинств Бога был всегда освещен Божественной любовью».
