Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
возможность повидаться с друзьями.
– Тогда решено. – Шон протягивает Анри бокал. – В честь этого я выпью еще немного вашего шампанского.
Анри наполняет бокалы и кладет сахар в шампанское леди.
Я должна сделать это ради «Поммери», говорю я себе. Ради нашей винодельни. И это никак не связано с Шоном.
13
Молния ударяет дважды
Когда мы приезжаем в Стелларман, няньки уводят Луизу вместе с другими детьми в дальнее крыло замка. После ужина заглядываю к ней, мы молимся перед сном, и я лежу рядом, пока не слышу ее ровное дыхание.
Когда я возвращаюсь к моим друзьям, солнце уже низко висит над зелеными и лиловыми волнистыми холмами. Волынки заводят свою жалобную песню, когда лакеи зажигают вдоль тропы факелы. Розовый закат озаряет стены замка, и от такой красоты у меня захватывает дух. Вся цветовая палитра отражается в пруду. В девятнадцать лет я думала, что буду всю жизнь рисовать эти поразительные пейзажи. Я не стала бы подписывать их мужским псевдонимом, как вынуждены делать другие художницы, но моя собственная подпись, баронесса Александрин, была видна в глазах Шона, в их королевской синеве.
Какой непохожей была бы моя жизнь, если бы я провела ее с Шоном. Стоя возле замка, чтобы немного подышать свежим ночным воздухом, я гляжу на моих замечательных друзей. В курительном салоне Шон раздает сигары мужчинам, рядом, в отдельной гостиной, сплетничают женщины и пьют хайлендский ликер. По старинному обычаю они расходятся после ужина. Почему же у крестьян мужчинам и женщинам позволено собираться после ужина вместе и вести беседы у очага? И что заставляет высшие сословия разделять нас по гендерной принадлежности, богатству и исторической традиции?
После таких размышлений ловлю себя на том, что скучаю по моей подушке. Я смертельно устала после долгой дороги до замка, размещения в гостевой комнате, долгого коктейля и еще более долгого ужина. Устала изображать из себя ту остроумную девицу, которую они знали и которая развлекала их веселыми шутками, рисовала на них шаржи, затевала рискованные игры или водила при лунном свете на прогулку по вересковым пустошам.
Я уже не та девица. Теперь меня занимает другое – неясный процесс создания идеального шампанского. Идеального, по крайней мере, на мой вкус. Мой первый винтаж пока далек от идеала. Конечно, как же иначе? А следующий год будет другим из-за другой погоды и всего прочего. Однако, в отличие от вина, шампанское создается по уникальному рецепту, для этого смешивают разные сорта винограда, выросшие на разных почвах, собранные в разное время. Я наверняка пропустила какой-то этап этого процесса, иначе мой первый винтаж получился бы лучше. Но какой этап? Полночи думаю и гадаю, что же ускользнуло от меня.
* * *
Утром на завтрак приносят поднос с кеджери – копченой пикшей, рисом и яйцами. Потом я иду в игротеку за блокнотом и карандашами. В замке есть любые игры, всевозможный спортивный инвентарь, разные инструменты, а карандашей, красок и альбомов столько, что хватит на всю жизнь. Я иду к пруду, но рисовать буду не его. Гляжу на замок и хочу запечатлеть то ощущение вечности, которое испытала накануне вечером, нарисовать сооружение, которое стоит здесь много веков и простоит еще века. Хочу запечатлеть его незыблемость, элегантность, величие.
Шон выходит ко мне из замка. Выписывает круги вокруг меня и смотрит, как я рисую. Я пытаюсь расслабить плечи и заставить руку свободно двигаться над бумагой, рисую сначала контуры замка, потом детали, зубчатые стены, контрастную каменную кладку по углам и вокруг окон.
– Почему ты не занималась живописью? – спрашивает он. – Ты могла бы добиться успеха.
Его неуклюжий комплимент меня раздражает.
– Пожалуй, жизнь так сложилась. Дети, дом в Реймсе, наш коттедж в Шиньи. Много забот, много хлопот, времени на искусство не оставалось. Я и не вспоминала об этом. – Зачем я лгу ему? Мне отчаянно не хватало этого, хотелось рисовать, творить, создавать что-то прекрасное. – В свободное время я занимаюсь приютом при монастыре Сен-Реми. Читаю детям, учу девочек вязать, нахожу для них хорошую работу.
Он смотрит, как я рисую башни.
– А теперь ты делаешь шампанское. Ты любишь это занятие так же, как любила искусство?
Его вопрос бьет под дых.
– Некоторым людям приходится зарабатывать себе на жизнь. Я должна поддерживать свою семью, оплачивать учебу сына.
– Конечно, глупо с моей стороны спрашивать об этом. – Он дотрагивается до моего плеча.
Сжав карандаш, я дорисовываю статую Меркурия, возвышающуюся над замком.
– Когда умер муж, у меня не было никакого интереса к делам его компании, занимавшейся шерстью и красным вином. Но раз я люблю шампанское, я решила делать именно его.
– Браво, – говорит он. – Ты всегда что-нибудь затевала. – Он глядит куда-то мимо меня, погруженный в свои мысли. – Когда умерла жена, я продолжал жить той же жизнью, что и всегда.
Я начинаю рисовать его печальные глаза, благородные углы скул, морщины на лбу, которых не было раньше.
– Те же турниры поло, те же поездки на охоту, те же междусобойчики в конце недели наскучили мне за двадцать лет, понимаешь? Все знакомят меня с одними и теми «подходящими» женщинами вновь и вновь, словно стрелки часов целую вечность бегут через те же самые цифры. – Его пальцы погружаются в густые рыжеватые волосы, волнами падающие на лоб.
– Не шевелись, тут идеальный свет, – говорю я.
– Алекс, я не уверен, что хочу получить мой портрет. У меня сейчас не то настроение.
– Кто сказал, что я рисую его для тебя? – говорю я с улыбкой.
У него шевелятся кончики губ.
– Мне всегда нравился твой юмор.
У меня перехватывает дыхание, но я продолжаю рисовать.
– Хм-ммммм.
– Алекс, я одинок в чувстве между нами?
Я цитирую стихотворение, которое читала ему, когда он порвал со мной.
Люблю, говоришь, но голос тих,
Как у монахини он,
Что утром ранним молитву творит
Под колокольный звон.
О, люби меня!
Улыбка твоя холодней ноября,
Что стужу несет и тьму.
Будто уснул твой святой —
Купидон, и молишься ты ему.
О, люби меня!
Люблю, говорят твои губы, но
Так безучастен взгляд.
А губы твои, как морской коралл, —
Их целовать нельзя.
О, люби меня![6]
Он хмурится.
– Я раскрываю тебе душу, а ты цитируешь мне Джона Китса.
Я убираю карандаш в коробку.
– Мы живем в разных мирах, Шон. Когда-то я сделала ошибку, потому что не понимала
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
