твердо решила.
Спустя некоторое время тетю отправили в больницу. Это случилось в начале нового года.
Сначала сказали, что она в больнице ненадолго, но в зависимости от ее состояния срок пребывания могут продлить. Такой был разговор. Тетя объяснила ситуацию господину Накасоно и решила взять перерыв с конца января. Господин Накасоно сам предложил ей этот вариант вместо увольнения, но в любом случае в январе тетю Момоко в последний раз можно было увидеть в белом переднике.
Дядя в свою очередь думал о том, как порадовать Момоко, поэтому предложил ей еще раз съездить куда-нибудь перед госпитализацией. Однако тетя пожелала просто провести время дома.
У дяди возникло подозрение, что она не хочет отдыхать, потому что беспокоится о нем, но тетя твердо сказала:
— Хватит того, что мы съездили один раз. Занимайся магазином, Сатору. Я хочу видеть, как ты работаешь.
После услышанного дяде больше нечего было сказать.
Тем временем все в Дзимботё узнали о болезни тети Момоко. Когда они впервые услышали об этом, то так же, как и я, не поверили, сказав: «Это Момоко больна?» Господин Сабу и остальные названивали мне и гневно требовали подробностей. И все же тетя хотела, чтобы все шло как обычно, поэтому никто открыто не показывал обеспокоенности или подавленности.
Перед тем как лечь в больницу, тетя взяла отпуск в ресторанчике и частенько наведывалась в «Субоуру».
Там она общалась то с господином Сабу, то с владельцем, то с Такано. Тетя была весела и вдоволь подтрунивала над удрученным господином Сабу. И ей очень пришелся по душе молочный коктейль, который приготовил для нее владелец кофейни, поэтому она всегда с радостью пила его.
Вместе с Вадой мы трое пили чай. Тогда тетя специально в его присутствии спросила:
— А как дела у Вады номер два?
И она очень обрадовалась, когда тот с серьезным лицом спросил:
— Вада номер два? Кто это? Я, получается, первый?
Но потом она, будто вспомнив что-то, сказала то, что совсем было на нее не похоже:
— Позаботься о Такако. Она временами робеет, но на самом деле очень хорошая.
Я ошеломленно хлопала глазами, когда сидящий рядом Вада ответил:
— Конечно.
Все это время дядя со своим посеревшим лицом выглядел болезненнее, чем тетя. Магазин продолжал работать в обычном режиме, поэтому я временами захаживала повидаться.
— Дядя, у вас все хорошо? — обеспокоенно спрашивала я, но всегда получала ответ, что все нормально, хотя выглядело все совсем наоборот. Если я уточняла, так ли это, то он начинал раздражаться, поэтому я старалась говорить на отвлеченные темы, чтобы успокоить его.
— Посоветуете мне что-нибудь почитать?
— А? Ну. Сегодня на ум ничего не приходит. В следующий раз.
Даже на захватывающие его внимание разговоры он реагировал вяло. И постоянно вздыхал.
— Я совсем ничем не могу помочь? — глядя на осунувшееся лицо дяди, отчаянно спросила я. Мне хотелось сделать все, что было в моих силах. Но дядя удивленно взглянул на меня:
— О чем ты? Я благодарен тебе за все. Ты даже ходишь со мной в больницу. Я бы не простил себе, если бы тебе пришлось делать что-то помимо этого, — сказал дядя и слабо улыбнулся.
Без веселого голоса дяди, который всегда раздавался в магазине, лавка Морисаки показалась мне унылым местом.
***
В начале февраля, спустя неделю после госпитализации тети, врачи сообщили, что ей осталось полгода. Когда дядя сказал об этом, я не поверила. Казалось, это просто какой-то бессмысленный набор слов. Мне сложно представить, что спустя шесть месяцев тети Момоко не станет. Ведь тетя, которая дышала и улыбалась, даже не выглядела той, с кем это произойдет…
Смерть казалась мне чем-то далеким, чем-то, что произойдет в будущем. Может, тетя просто посмеется и притворится, что ничего не было? Так я думала, глядя на нее.
Я приходила в основном для того, чтобы навестить тетю. Видя, что она ведет себя как обычно, я облегченно прикладывала ладонь к груди. Ведь у нее все хорошо, ведь она здорова. Она правда так выглядела.
В октябре или даже в сентябре, когда станет прохладнее, мы снова поедем на гору Митакэ.
Так я однажды предложила тете, которая, как обычно, вязала. Как и тогда, мы вдвоем поднимемся по канатной дороге и остановимся в гостинице, похожей на школьный лагерь. Хозяйка и Хару наверняка все еще там. Мы снова с ними встретимся. Потом будем любоваться видом с площадки на горе, а вечером разложим футоны[20] и будем спать.
— Ну, что думаете? Вы же говорили, что вам было весело, — сказала я, вскакивая со стула.
— Хмм. — Тетя Момоко пожала плечами. — Такако, ты постоянно жаловалась, что устала и у тебя болят ноги.
— Я такого не говорила.
— Говорила.
— Ну, может, что-то такое и говорила, но теперь не скажу.
— Не уверена. Ты быстро начнешь ныть.
— Тогда я клянусь.
— Такако, тогда на горе ты упала и здорово шлепнулась. Просто картина маслом! — напомнила тетя и коварно ухмыльнулась.
Я так и не получила ответа, поедет она или нет.
Рано зацветшие сакуры под окнами палаты стали облетать. Лепестки цветов, кружась, танцевали на обочине дороги.
Глава 14
С наступлением лета тетя оставалась все такой же бодрой. Я переживала, что из-за продолжительной жары ей станет хуже, но у нее был хороший аппетит и здоровый цвет лица. Периодически она покидала больницу и даже заходила в лавку Морисаки. Вечером заглядывала Томо, и втроем мы шли поужинать в ресторанчик господина Накасоно.
Но осенью, когда ветер усилился, все полностью изменилось. Тете Момоко стало хуже, когда она восстанавливалась дома. В итоге, вместо недельного домашнего режима, было решено немедленно госпитализировать ее в тот же день.
— Врач вчера предупредил, чтобы мы были готовы, — деревянным голосом сказал дядя в трубку. — Такако, приходи повидаться, когда будет время.
Этого короткого звонка от дяди было более чем достаточно, чтобы разрушить мои смутные надежды, которые я лелеяла последние полгода. И в тот момент то, чего я отчаянно не хотела замечать, то, что я хотела оставить в тени, наконец обрело форму…
На следующий день я ворвалась в палату к тете во время обеденного перерыва. В жуткой тревоге я открыла дверь и сразу услышала:
— Ой, Такако. Снова пришла?
За этим последовал привычный диалог. Но ее голос был слабее, чем обычно. Наверное, ей было тяжело, потому что она даже не поднялась, когда я вошла, хотя раньше она всегда бодрствовала и редко лежала на кровати. А когда мы виделись неделю назад, она была такой активной…
Посмотрев
