class="p1">— Чем?
— Ну, во-первых, внешность. Да и характер. Николай бы уже с мечом наголо помчался крушить обидчиков и влез бы в ещё более крупные неприятности.
— Ну так он весь в вас, ваше сиятельство, ваш характер.
— Мы же договорились, бабушка! — шутливо нахмурила та брови.
— Прости, бабушка, — повторил я, пытаясь привыкнуть к тому, что придётся незнакомого человека так называть. — А внешность неужели настолько разительна? — тут же перевёл я тему.
— Ты знаешь, да! Посмотри на меня, — мы открыто разглядывали друг друга. Действительно, Елизавета Ольгердовна была платиновой блондинкой, я же жгучим брюнетом как, минимум. — У тебя от рода только глаза серо-голубые, иногда меняющиеся на стальной оттенок, а вот все остальное… Даже твоя мать, моя внучка, была блондинкой практически нордической, ибо кровь Утгардов была сильна, несмотря на все разбавления местными. А вот ты тёмненький родился, наверное, из-за этого Николай и вспылил, когда ты родился.
— Елизавета Ольгердовна, а как так вышло, что вы вообще не были в курсе о моём существовании? — мне всё же было интересно услышать версию событий княгини.
— Да, всё эти Светловы, с-с-с…
— Сволочи и подонки, — снова с улыбкой я сказал.
— Где-то лет двадцать назад я ещё не сидела старой затворницей, периодически выбиралась в военные кампании на границах при стычках с соседями и выводила своих малюток порезвиться. Тогда ещё мы с сыном вместе участвовали и вели в бой своё подразделение. Так вот, тогда же «случайно», — она показала пальцами значок кавычек, — Светловы ошиблись квадратом в наложении благословения. Тогда их убойно-забористой дрянью накрыло меня и весь мой полк.
— А вы полком зверушек командовали или это про людей?
Любопытно в самом деле.
— Зверушек, зверушек. Теперь от этого полка осталось едва ли полторы сотни… рота, что-то около того. А тогда это было две с половиной тысячи обученных, подготовленных рвать врага и добывать сведения химер. И вот с этим благословением, уж не знаю, что они там такого наплели, я двадцать лет пытаюсь справиться. И до сих пор не вывела. Два года я вообще не покидала имение, уж думала и вовсе сдохну где-нибудь здесь, возле алтаря родового. Сколько времени, сил, чар было потрачено, чтобы хотя бы как-то вывести эту дрянь из себя. До сих пор хожу с зачарованными энергомантами чётками, Эрато на помощь пришли. Они поглощают эманации любых светлых благословений. До сих пор не знаю, чем они меня так приголубили. Но не сдохла, и то хлеб.
Я мысленно поставил «плюс один» к счёту Светловым, как минимум нужно будет узнать и разобраться, чем таким приголубили княгиню, чтобы можно было её до конца излечить.
— Елизавета Ольгердовна, а какой средний срок жизни магов? — в тему поинтересовался я.
— Неужто ты даже этого не помнишь? — удивилась княгиня.
— Знал бы, не спрашивал. Не удивляйтесь, самых простых вопросов я вам буду задавать очень много, но узнать больше и не у кого. Лучше я сейчас вас буду пытать, чем потом буду выглядеть идиотом в глазах высшего света.
— И то верно, внук, и то верно, — кивнула княгиня и принялась объяснять. — В среднем сильный маг на уровне магистра при спокойной жизни может и до двух сотен лет дотянуть, но это прямо-таки, если сильно постарается. Зелья всякие пить будет, эликсиры, ритуалы проходить каждые лет десять. Архимаги, говорят, до двух с половиной сотен могут дотянуть, но, искренне говоря, все те, кто со мной когда-то взял этот статус, и до сотни не дожили. Война, постоянные стычки. Выгорали как люди и как маги. Выгорали источники, выгорали жизненные силы, теряли родных, друзей, и знаешь, что самое страшное для долгоживущих магов?
— Что?
— Самое страшное — это потерять волю к жизни. А когда твои дети умирают у тебя на руках, когда твои внуки умирают, не успев пожить, когда всё, что ты создаёшь годами, уничтожают, воля к жизни пропадает. Сейчас единственное, что меня держит от того, чтобы уйти за грань, это месть.
В чём-то я её понимал. На самом деле, как говорят, если существо хочет жить, то и лекари бессильны. Выживают самые волевые. Не вытравить из них эту жажду жизни никем и ничем, собственно, видимо, и я тому пример. Уж не знаю, чьё это было тело, моё ли или же настоящего Юрия, но жить оно явно хотело. После всего того, что с ним произошло, оно должно было умереть, да и отравление тоже должно было сказаться… Но нет, жило, приняло меня, хоть и со слегка подчищенной памятью и даже пыталось восстановиться.
— Кстати, Елизавета Ольгердовна, Беловых трясти нужно основательно, по крайней мере отца семейства и его сынка доверенного с пудовыми кулачищами. Они, когда думали, что я в отключке, обсуждали, что я должен был сдохнуть. Значит, точно что-то знают.
— Леша уже занимается ими. И портрет лекаря, что к тебе приходил, дочка их нарисовала… Весьма недурно, кстати. О тебе узнавала, переживала.
В памяти мелькнул смазанный образ белокурой девочки, что плела для меня венок из луговых цветов, учила писать, старательно зажимая в правой и в левой руке карандаш, помогала чинить одежду… Кажется, девочка была едва ли ни единственным светлым пятном в жизни Юрия до отравления, если память сохранила о ней воспоминания.
— Хорошая девочка, единственная ко мне участие проявила. Я бы взял её под опеку по возможности, может, и на службу даже, но позже. Пока просто под присмотр бы взять, чтоб папаша её куда против воли не пристроил. Уж больно красивой растёт, могут и в элитный публичный дом продать.
— Присмотрим, — кинула княгиня.
— А Алексей Угаров — это тот, кто забирал меня от Беловых? — получив утвердительный кивок княгини, я сделал себе зарубку в памяти, что с ним необходимо будет пообщаться более предметно. — А кроме Алексея, кто у нас отвечает за безопасность рода? Какая у нас система безопасности в замке и на наших землях? И в принципе, не поймите меня неправильно, я видел ваших птичек в деле. Я видел купол, который, в общем то, должен был защитить нас. Я не понимаю только одного, почему он не сработал вовремя и не отсёк территорию поместья от всадников на вивернах? Должна же быть какая-то система сигнализации, оповещений, сканирования… Линии обороны на худой конец.
Княгиня на меня смотрела с непониманием во
