Телефон зазвенел двумя звонками: «Дзынь-Дзынь»…
«Кто-то из района звонит». – Подумал я, поднимая трубку.
– Березин.
– Дим. Это Вова. —Услышал я голос участкового. – «Костыля» взяли как ты и сказал. На дальнем кордоне.
– Понял. – ответил я и, положив трубку, посмотрел в окно. За окном, из-за шумных воробьев, веточками покачивал тополь. Из трубы сельской котельной шел дымок. За котельной начинался редкий лес.
«Ну что ж? Одно заботой боле —
Одной слезой река шумней
А ты все та же – лес, да поле,
Да плат узорный до бровей…» —
Вспомнил я строки из стихотворения Александра Блока.
…
На следующий день Вихрова доставили в район для прохождения медосмотров и различных диагностических процедур.
Он сидел в инвалидной коляске и глупо улыбался когда его осматривали специалисты.
– Отъелся-то как! – воскликнула невролог Наталья Николаевна. – Да и рефлексы у него уже почти в норме! Я предложу главному врачу на базе вашей Боровской больницы создать реабилитационно-восстановительный центр для подобных больных!
– Спа-асиибо! – язвительно ответил я. – Вы и так мне работёнки подкинули с ним одним только, а ещё что предлагаете? Чтоб я таким же как он стал? – кивнул я на Вихрова.
Вихров хмыкнул.
– Ну а что? – не унималась невролог, – Вон какой опыт ты приобрёл, пока Вихровым занимался!
– Да и не только я, но и медсестры и санитарки, и даже некоторые жители участка…
…
Вихров шел на поправку. Медленно, но верно. Через месяц, он уже сползал с кровати, доползал до порога палаты и просил курить.
– Ку-ур-иить… – говорил Вихров.
Кто-то из мужчин, находящихся на лечении, сжалился над Вихровым и дал ему целую пачку сигарет и коробок спичек.
За такой поступок я сразу же выписал жалостливого мужика из стационара.
– Ты зачем это сделал!? – повышал я голос на мужчину, который мне в отцы годился. – Тебя кто просил?
– Ну жалко же! – отвечал он. – По-человечески жалко! Выглядывает он из палаты, как зверёк какой-то…
– Жалко? – ещё больше вспылил я. – Теперь вот мне предстоит у него забрать эти сигареты! Ты знаешь какое горе для него это будет? Жалко ему видите ли! Иди поменяй ему подгузники и подмой его, если тебе его жалко! Помоги санитаркам!
– Я же как лучше хотел… – оправдывался мужик. – Зато его сейчас не слышно и не видно, когда у него курить есть!
– Вот именно! НЕ СЛЫШНО И НЕ ВИДНО! У него цель была: ВСТАВАТЬ, ПОЛЗТИ, ПРОСИТЬ, ДОБИВАТЬСЯ! А ты одним своим добрым жестом перечеркнул все мои труды! Он сейчас снова не поднимется и не заговорит пока у него сигареты не кончатся!
Когда я забирал у Вихрова сигареты, то он плакал и смотрел на меня как ребенок, у которого за провинность отец забирает любимый велосипед. Я понимал, что это очень жестоко, но иначе было нельзя.
– Будешь делать что я скажу, тогда получишь сигарету. Скажи: «дай мне курить?» – Как можно спокойнее говорил я, дабы не выглядеть извергом в глазах больного.
– И-иии… – захрипел со слезами Вихров.
От расстройства он разучился произносить свое первое, в его новой жизни, слово.
…
Вот так, день за днём мы с коллективом больницы занимались больным. Примерно через месяц Вихров уже четко произносил некоторые заученные предложения: «Дай курить», «Голова болит», «Укол не надо». Иногда он приплетал к словам какие-то новые звуки, известные и понятные только ему одному.
Известие о присвоении Вихрову второй группы инвалидности обрадовало весь коллектив больницы, да и самого больного. Оставалось только нотариально оформить возможность получать эту пенсию какому-либо родственнику или знакомому, так как сам больной на тот момент считался недееспособным.
В один из дней ко мне в кабинет постучался незнакомый молодой человек.
– Здравствуйте, – сказал он мне.
Его быстрый, бегающий взгляд насторожил меня.
– Здравствуйте. Слушаю Вас.
– Я племянник Вихрова.
– Присаживайтесь, – я указал на стул.
– Спасибо. Скажите пожалуйста, как он? Он…, – парень сделал паузу, пытаясь сформулировать вопрос. – Он помнит что-нибудь?
Мое недоверие к этому человеку несколько разозлило меня и подтолкнуло на ведение диалога по моим правилам:
– Вас как зовут?
– Виктор.
– А фамилия?
– Вихров.
– Откуда Вы?
– Из Горно-Заводска…
– Документы ваши я могу посмотреть?
– У меня с собой только «права», – сказал он и протянул мне водительское удостоверение.
«Хм… Действительно. Вихров Виктор Иванович», – я вернул ему его водительское удостоверение.
– А каким образом вы ему родственник?
В тот момент я, наверное, походил на следователя МУРа.
– Я его племянник…
– Я помню, вы уже говорили. Только я не помню, чтобы у Вихрова братья или сестры были. – Ответил я.
– Я сын его двоюродной сестры. Его отец и мой дед были родными братьями. – Уже с некоторым раздражением начал отвечать он.
– А как вашего деда звали?
– Дед Коля. Николай.
– Вы извините, но я задам вам ещё несколько вопросов, но сначала я должен позвонить.
Я набрал номер управляющего Ивана Ивановича, того самого, который обнаружил избитого Вихрова.
– Да-да! – подтвердил он. – Был такой. Николай Вихров, и дочь у него Нинка. Только она давно в город уехала. Ещё при Союзе. А Николая уже лет пятнадцать как нету.
– Спасибо Иван Иванович! – ответил я и положил трубку.
– А где мама сейчас? – снова обратился я к парню.
– А она в Горьковском живёт. Двадцать километров отсюда. Она мне и позвонила рассказала про дядю Женю.
«То есть получалось то, что у Вихрова есть двоюродная сестра, которая прекрасно знала о случившемся. Знала, что Женька лежит недвижимый, требующий ухода, и она ни разу «не казала носа» в больницу и даже не сообщила о своем существовании. Ни разу! Но до тех пор, пока Вихров не стал получать пенсию! Причем не сама приехала, а решила сына подослать.
Но даже не это меня расстроило, а то, что тот, кто донес сестре весть о том, что Вихров стал получать пенсию, не сказал мне, что у него есть двоюродная сестра. Кто этот человек мне ещё предстояло выяснить…
– Ну пойдёмте, – сказал я племяннику, – навестим дядю Женю!
Вихров сидел на кровати и смотрел в окно. Мы с Виктором вошли в палату.
– Женя, – обратился я к нему, – это кто?
Вихров посмотрел на парня, о чем-то задумался, потом просиял и изрёк:
– Витькаа-а!!! Дай курить! – он потянулся к Виктору своими худыми руками.
На племянника такая картина подействовала очень жестоко. На его лице отобразился такой страх, недоумение и растерянность, что мне казалось, что он сейчас упадёт в обморок или выбежит на улицу. Надо было срочно сглаживать напряжённую обстановку.
– Ну что ты заладил: «Курить да курить»? Дам я тебе курить. Скажи: «Здравствуй Витя!» – я старался говорить как можно спокойнее и увереннее. – А он Вас узнал!
Племянник взял себя в руки и подошёл к Вихрову.
– Дядь Жень… Я тебя заберу отсюда. Но попозже. Мне кое-что надо уладить, – он похлопал Вихрова по плечу и вышел из палаты. Я вышел следом.
Лестничная площадка, как и в любой больнице, параллельно выполняла роль «курилки».
Виктор нервно закурил.
– Скажите, доктор, – глубоко затягиваясь сигаретным дымом обратился он ко мне, – он восстановится, или у него навсегда… «гуси улетели»?
– Восстановится. Он уверенно идёт на поправку. И он не сумасшедший, несмотря на то, что перенес тяжёлую черепно-мозговую травму. У него нарушены некоторые функции, но он восстановится. Он все понимает, только не может делать. Пока не может.
– А как мне оформить над ним опекунство?
– Я вам помогу.
У меня появилась надежда, что у больного появился родственник, который наконец-то заберёт его из стационара – санитарки вздохнут с облегчением, а в больничной столовой по этому поводу будет ягодный пирог.
– Он меня вырастил. – Начал говорить Виктор. – Меня мать родила и оставила у дедушки с бабушкой, а сама уехала в город, жизнь свою устраивать. Потому-то у меня и фамилия Вихров, потому что я отца своего не знаю. А дядя Женя, он на 13 лет меня старше всего-то. Вот он и водился со мной, пока я маленьким был. И на рыбалку мы с ним ходили,
