Приезжайте туда, чтобы полюбоваться на Викторию, раз в Москве у вас не получается.
– Это идея! – обрадовался Бардин. – Обязательно воспользуюсь этой возможностью и преподнесу вам, красавица, после спектакля большой букет цветов.
Когда поздним вечером Николай с Викой проводили американца, отправив его в гостиницу на такси, девушка сразу напала на «жениха».
– Если даже я буду на гастролях в Лондоне, что ещё тоже под большим вопросом, то что он будет смотреть? Как я танцую двадцать третьего лебедя?
– Он будет любоваться, как вы танцуете танец маленьких лебедей.
– Что вы выдумываете? Кто мне даст?
– Я.
– Ладно. Я не в настроении шутить, – устало присела на стул Виктория. – Николай, а можно поинтересоваться, зачем вам нужен этот руководитель кафедры физики?
– Можно, – Николай сел напротив неё и, глядя ей прямо в глаза, сказал: – Мне нужен не он, а его сын Михаил.
* * *
На следующее утро в квартире на Пушкинской улице раздался телефонный звонок.
– Вика! Это вас, – крикнул сосед Пётр Ильич.
Телефонный аппарат висел рядом с дверью в его комнату, и он часто первым брал трубку. Сосед был одиноким пенсионером, самому ему звонили редко, и он был рад любому общению.
– Здравствуйте, Лукреция, – раздался голос Алексея. – Вы прекрасно справились вчера. Поздравляю. Николай очень доволен.
– Здравствуйте, – отозвалась Шиманова. – Рада, что смогла помочь вашему товарищу. А как мне поступить с тем, что вы мне дали? Отнести обратно Людмиле Франциевне?
Так как Пётр Ильич всегда подслушивал за своей дверью все разговоры по телефону исключительно для разнообразия своей жизни, Вика тщательно подбирала фразы, чтобы он не понял, о чём идет речь.
– Нет. Пока оставьте себе. Может, этот наряд пригодится вам на гастролях в Лондоне.
– Так, значит, я еду? – радостно воскликнула Вика.
– Да. Я же обещал. И ещё. С завтрашнего дня два раза в неделю вы будете заниматься французским языком с очень хорошим преподавателем. Он вам позвонит.
– Спасибо! – обрадовалась Виктория. – В училище мы учили французский, но я могу только неплохо читать. Говорить и понимать собеседника совершенно не могу.
– Вот, вас и будут учить говорить и понимать, – рассмеялся Алексей.
– Это здорово! А я вам обещаю, что с сегодняшнего же дня начну расширять круг общения!
* * *
После разминки у станка Виктория приняла душ и, переодеваясь вместе с другими девушками в гардеробной комнате, завела разговор, который волновал многих из них.
– Вот ты, Катя, – обратилась она к Новиковой, – ты же окончила училище раньше меня на два года?
– Да, – недоумённо отозвалась та.
– Значит, ты уже три сезона танцуешь в кордебалете?
– Да.
– Разве она одна такая? – откликнулась Маша Скворцова. – Я тоже, хотя уже пятый сезон заканчиваю.
– Да, разве тут что-нибудь получишь! Многие так до пенсии и доживают, не успев ничего достичь в профессии, – вступила в разговор ещё одна танцовщица.
Творческая пенсия была положена танцовщицам за двадцать лет работы. И если солисткам и балеринам ещё продлевали стаж в театре, то из кордебалета обязательно всех отправляли на заслуженный отдых. Ведь надо было освобождать места для молодых выпускниц и выпускников, которые каждый год пополняли труппу. Было этим пенсионеркам всего по тридцать восемь лет, а пенсия по творческому стажу была совсем небольшой. Многие в кордебалете не хотели такой участи и мечтали пробиться в солистки.
– Девочки! – воскликнула Виктория. – Не знаю, как вы, а я точно не хочу закончить свою карьеру двадцать третьим лебедем с правого фланга.
– А кто же хочет? – удивилась заявлению Шимановой одна из танцовщиц.
– Нам надо бороться за свои права, – уверенно заявила Вика. – Все те, кто постоянно ходят на разминку у станка, явно хотят вырваться из кордебалета в солистки. Те, кто не ходят, вероятно, смирились со своим положением в театре, и бог с ними, но ведь нам нужно большее! Так?
– Да! Мне нужно большее. Я хочу танцевать! – разволновалась Маша Скворцова.
– Предлагаю создать общество борьбы за свои права на показ своих возможностей. Название нашего содружества будет «Двадцать третий лебедь». А девиз: «Двадцать третий лебедь тоже хочет летать!». Давайте соберёмся у меня дома в этот понедельник и обсудим наши действия против дирекции.
– Давайте, – поддержали её все. – Говори, во сколько собираемся и куда приезжать.
Так Виктория Шиманова начала выполнять обещание, данное куратору Алексею.
В конце мая в театре уже состоялось собрание актёров кордебалета с приглашением дирекции, и Виктория Шиманова от имени девушек выдвинула требования:
1. После двух лет пребывания в кордебалете каждая танцовщица имеет право показать свои возможности в партии вторых солисток.
2. Ежегодно художественный совет обязан пересматривать состав кордебалета, выводя оттуда на другую категорию тех, кто этого достоин, с повышением оклада.
– Ты такая смелая! – восхищались Шимановой девушки после собрания. – Совершенно не боишься высказываться!
А второго июня Вика уже организовала первый просмотр худсовету, и сразу две танцовщицы получили возможность выйти на сцену в другом статусе. Эта победа вселяла во всех веру в себя. Конечно, между собой у девушек отношения не изменились. Они так же ревновали друг друга при распределении, враждовали, внешне изображая дружелюбность, но к Виктории Шимановой все относились отныне с уважением и доверием.
Однажды, когда танцовщицы делали в классе театра утреннюю разминку у станка, к ним неожиданно заглянул балетмейстер Серов.
– Шиманова, после занятий тебя просят зайти к завтруппой, – сказал он.
Девушки разволновались.
– В чём дело? – крикнула Катя Новикова. – Мы Шиманову в обиду не дадим!
– Да успокойтесь вы, – испугался такой реакции Серов. – Её вводят в танец маленьких лебедей. Репетиции начинаются со мной с завтрашнего дня.
У Вики заколотилось сердце от радости. «Николай слов на ветер не бросает», – удовлетворённо подумала она, а вслух возмутилась:
– Почему я одна? Будет правильно репетировать вместе с ещё новыми тремя исполнительницами. Мы вчетвером и покажемся в новом составе. Правильно, девушки?
– Конечно! – раздались дружные голоса.
Девушки с благодарностью смотрели на Шиманову. Ведь она давала и им шанс.
– Ничего не могу вам на это ответить, – растерялся Серов. – Я передам вашу просьбу начальству.
Когда после разминки Вика зашла к заведующей труппой, та удивлённо посмотрела на неё.
– Шиманова. Вам дают такую выгодную партию, а вы ставите какие-то глупые условия!
– Извините, – покаялась Виктория, глядя на неё большими серыми глазами. – Вы правы. Условия действительно глупые, и я их снимаю. Спасибо! Я так рада этому назначению!
И хотя вскоре Викторию ввели в этот эффектный танец одну, девушки, принявшие её слова за чистую монету, не забыли её благородного порыва. Никому из них не пришло в голову не только завидовать ей, но даже задаваться вопросом, почему она вдруг получила такое распределение,
