тоннеля находилась небольшая комната, где можно было хотя бы разогнуть спину. Здесь горел тусклый свет, подобный тому, что излучала бусина в руках у Сэрин. Мысль о поиске бусины непроизвольно придала ей сил.
В небольшой комнате, обхватив колени руками, сидел печальный маленький токкэби. Оттого ли, что запачкался, или оттого, что в принципе не носил верхнюю одежду, малыш сидел полуголым, только на шее висел обтрепанный галстук-бабочка. А штаны были настолько грязными, что если бы он их снял, то не смог бы отличить от половой тряпки.
Токкэби был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил, как в комнату вошла Сэрин, и лишь безучастно смотрел на бусину у своих ног. Свет бусины заполнил каждый уголок тесной комнатки.
– Кхе-кхе, – намеренно громко кашлянула Сэрин.
И только тогда токкэби заметил, что кроме него в комнате есть кто-то еще. Он оглянулся на Сэрин, а через секунду испуганно вскрикнул. Следом за ним испугалась и девушка и тоже пискнула севшим голосом, но не выпустила из рук светящуюся бусину. Для начала Сэрин успокоила вытаращившегося на нее токкэби:
– Послушай, я Сэрин и пришла за бусиной. Твой дом такой… как бы это сказать… – Она осеклась, с трудом подбирая правильное слово: – Уютный.
Напуганный мальчик-токкэби все так же пятился, но вскоре наткнулся на стену тесной комнаты. Он заметался, решил спрятать бусину в штаны, но ее свет все равно просачивался сквозь зияющую дырку.
Сэрин была в таком же замешательстве и ничего не могла сделать. Так продолжалась их неуклюжая встреча.
«Это?..»
Вдруг взгляд Сэрин упал на разорванную на несколько частей фотографию. Она валялась на том месте, где только что сидел мальчик-токкэби. К счастью, на самом большом обрывке сохранилось изображение знакомого лица. Это был Мата, малыш-токкэби из полуразрушенного книжного магазинчика. На фото он был в больших наушниках и с веснушками на щеках.
Сэрин вдруг запоздало вспомнила, почему имя этого токкэби показалось ей знакомым. Она быстро заговорила с мальчиком, который уже рыл лаз, чтобы сбежать наружу.
– Я знаю Мату.
Токкэби, уже собиравшийся нырнуть головой в свой новый лаз, на мгновение замер.
– Говоришь, знаешь Мату?
От внимания Сэрин не ускользнуло довольное выражение, на секунду промелькнувшее на лице токкэби. Но он сразу постарался придать себе рассерженный вид.
– Хм, а кто такой Мата? Не знаю такого! – сказал токкэби. К счастью, он больше не пытался убежать. Стоял к Сэрин спиной и, навострив уши, слушал, что она говорила.
– Не знаю, что там между вами случилось, но Мата считает тебя своим другом, Хаку. Что бы ты ни думал.
Сэрин наблюдала за реакцией токкэби. Ее слова возымели эффект. Хаку медленно развернулся к ней.
– Но Мата тут же выбросил в мусорное ведро мой подарок: пустую консервную банку, которую я нашел с таким трудом! Ее произвели в год, когда родился Мата, ей было сто лет…
Маленькие плечи Хаку дрожали. Сэрин решила ответить вместо отсутствующего Маты:
– Мата, наверное, неправильно понял. Так бывает. Когда я виделась с Матой, он сказал, что очень скучает по тебе.
– Правда?
Сэрин кивнула.
– Мата подумал, что ты попросил его выбросить эту банку. Он же плохо слышит…
Глаза Хаку округлились.
– Ты думаешь, я только сейчас об этом узнал?
– Что? Ну…
Судя по его реакции, это было действительно так.
– Видишь, вот и ты неправильно понял Мату.
Сэрин огляделась и заметила большой магнитофон, встроенный в стену.
– Думаю, он бы больше обрадовался, если бы вместо консервной банки ты подарил ему вон тот магнитофон. А о важном ему лучше писать в письме или записке. И тогда Мата поймет твои чувства.
Послушав Сэрин, Хаку, чуть не плача, сказал:
– А ты по-настоящему хороший человек…
Хаку смахнул слезы, высморкался в видавшую виды салфетку и протянул свою грязную руку.
– Как ты уже знаешь, меня зовут Хаку. Я занимаюсь тем, что… – несмотря на хорошую дикцию, окончание фразы Хаку скомкал.
– Что говоришь? – переспросила Сэрин, и лицо Хаку от смущения покрылось румянцем.
– Я заставляю людей менять свои решения на противоположные, – сказал Хаку чуть громче звука проползающего муравья. К счастью, следующие слова он произнес внятнее: – Мне было очень одиноко, поэтому я решил отговаривать людей от того, что они хотят сделать, и заставлять хотеть этого сильнее. А если, наоборот, принуждать их к действию, то они перестают этого хотеть, – сказал Хаку таким вкрадчивым голосом, будто совершил какое-то серьезное преступление. – Конечно, тебе не понять…
– Да нет, я тоже кое в чем разбираюсь. – Сэрин села, подобрав ноги так же, как и Хаку вначале. – Я немного знакома с чувством одиночества. У меня нет друзей.
Хаку хотел было ответить что-нибудь утешительное, но не нашел подходящих слов и промолчал.
– Хотя нет, раньше у меня был один человек. Моей самой близкой подругой была моя старшая сестра, но сейчас ее нет рядом, и я даже не знаю, где она…
Сэрин помрачнела, и в этот раз у Хаку не было выбора: он куда-то ушел, а затем вернулся с маленькой заколкой в руках.
– Вот, возьми.
Сэрин рассеянно взглянула на заколку, которую протягивал ей Хаку, и дернулась, будто получила подзатыльник.
– Так это же.
Хаку, снова ощущая себя преступником, не мог поднять голову.
– На самом деле я тайно похищаю у людей и их вещи. Бывает же так, что ты кладешь что-то в определенное место, а потом оно внезапно куда-то пропадает? Прости, это все – моих рук дело.
Голова Хаку опускалась все ниже и ниже, будто он готов был зарыться под землю. Пока этого действительно не произошло, Сэрин схватила его за руку.
– Спасибо. Я раньше так любила эту заколку. – Сэрин погладила фигурку в виде бабочки, приклеенную к железной проволоке. – Теперь я вспоминаю, что сильно поссорилась с сестрой после того, как заколка пропала. Потому что подумала, что она тайком берет мои вещи. Мы с сестрой были одинакового телосложения, да и вкусы у нас схожие, поэтому мы часто ругались из-за одежды и аксессуаров. Получается, что это я все неправильно поняла.
Глаза Сэрин покраснели, и по щекам покатились слезы. Хаку собирался протянуть ей салфетку, в которую недавно высморкался, но тут же отдернул руку и вытащил лежавшую в штанах бусину.
– Дай мне за заколку одну монетку, тогда ты сможешь получить бусину.
Сэрин замешкалась. Она громко шмыгнула носом и подняла глаза на мальчика. Тогда Хаку сам засунул руку в ее карман, достал оттуда одну монетку и положил рядом с бусиной.
– Спасибо. Если бы не ты, я бы всю жизнь ненавидел Мату. Надо сейчас же пойти к нему. Ты ведь найдешь дорогу назад?
Сэрин молча кивнула.
– Ну, еще увидимся.
Хаку полез в лаз, который только что вырыл, чтобы сбежать от Сэрин, но тут же вернулся:
– Кое-что забыл.
Он со всей силы дернул магнитофон, вставленный в стену, отчего пещера сильно затряслась, но, к счастью, не обрушилась.
– Ну, теперь и правда пока, – окончательно попрощался Хаку и скрылся.
Когда мальчик вынул магнитофон, стены пещеры, и без того шаткие, показались Сэрин еще более ненадежными. Даже если пещера не собиралась обрушиться, девушка не хотела здесь задерживаться. Она убрала бусину Хаку и выбралась наружу.
На улице откуда ни возьмись поднялся сильный ветер с дождем, опустилась непроглядная темнота. Раздался гром, и молния ударила в металлический прут, торчавший в куче мусора. От испуга Сэрин попятилась и шлепнулась на попу. Однако виной тому была вовсе не молния. А то, что яркий свет молнии высветил темную фигуру, похожую на огромного паука размером с гору мусора.
«Ш-ш-ш».
Изо рта у него стекала липкая слизь, и он медленно приближался к Сэрин. Девушка не сразу смогла оценить, что хуже: вернуться в пещеру, из которой она только что вылезла, и быть раздавленной кучей мусора или быть пойманной этой тварью. И в этот момент Сэрин загородила чья-то фигура.
Это был Иша, который мгновенно увеличился до размеров волка, наморщил нос и громко зарычал. При виде его чудовище
