каким следующим грандиозным изобретением обогатит мир советская наука.
И тут появляется повесть двух молодых братьев-писателей «Страна багровых туч». Скорее всего, сейчас ни одно издательство не стало бы ее публиковать, сказали бы, что примитивна. Тогда тоже были сложности с публикацией, но иного рода — герои повести, коммунисты светлого завтра (позже этот вторичный мир АБС получит название «Полдень») были живыми, с обычными людскими «тараканами». Это было соблазнительно для советского читателя, привыкшего к безупречным статуеподобным героям Ефремова. Так начались АБС.
Создалась парадоксальная ситуация: Стругацкие и другие известные советские фантасты органично вписались в мировой литературный процесс. Их вещи исправно переводились за рубежом и даже, возможно, оказывали влияние на западных коллег. Например, я убежден, что ожившими мертвецами из «Пикника на обочине» АБС, который был издан на английском в 1977 году, Стивен Кинг воспользовался для «Кладбища домашних животных» (1983 год). А «Обитаемый остров» вдохновил сценаристов одной из серий знаменитого британского фантастического сериала «Доктор Кто». Или вот Пол Андерсон вел оживленную переписку и обмен идеями с Ефремовым.
Но советский читатель не знал почти ничего о бурно развивавшейся с 1950-х за рубежом, прежде всего в США, фантастической литературе. Имена Хайнлайна, Гаррисона, Брэдбери, Азимова и… были, конечно, известны, но переводили у нас их удручающе мало, да еще с купюрами. Толкиена, прости, Господи, не знали, и вообще все фэнтези, бывшее в СССР фактически под запретом. Однако многое из этого недоступного все-таки добиралось до советских читателей — через книги АБС. Разумеется, в виде препарированном и адаптированном, ведь братья были искренне убеждены в идеях коммунизма и не пустили бы в свои тексты «чуждых» влияний (хотя сами по поводу советских порядков язвили немало, от чего подвергались цензурным прещениям).
Да, сейчас мэтрам можно предъявить многое. И эту частую вторичность по отношению к западной фантастике. И сам «Полдень», который АБС писали, как идеальный мир, но, если посмотреть на него с иного ракурса, он предстает совершенно противоестественным и жутковатым социумом (впрочем, кажется, впоследствии взгляд на «Полдень» у АБС изменился). И брезгливое отношение к религии вообще и к христианству в частности, вылившееся в кощунственные пассажи «Отягощенных злом».
Но… несколько писательских поколений выросло на Стругацких. Другое дело, что все эти фантасты очень разные, как будто парочка «гадких лебедей» (название одной из повестей АБС) произвела целый выводок утят, совят, соловьят, кукушат и ежиков. Именно такая ситуация теперь в российской фантастике, где сосуществуют и упертые творцы НФ, и чистые «фэнтезюшники», и «постмодернисты», и «классицисты», и безбожники, и христиане, и охранители, и «революционеры». Впрочем, ведь и тексты АБС очень разные — романы «жилинского» цикла совсем не похожи на «Хромую судьбу», «Улитку на склоне», «Град обреченный».
АБС стояли на грани времен и миров, соединяя «Запад» и «Восток», прошлое и будущее жанра. Поэтому теперь «пепел Стругацких» будет стучать в сердце каждого русского фантаста. Даже если сам он это отрицает.
2012
Каково нынешнее состояние и перспективы российской фантастики
Написано совместно с Т. Алексеевой
Недавно в Москве состоялся конвент «Басткон-2014» — один из самых представительных форумов русскоязычной фантастики. Наш корреспондент побывал на нём, выясняя последние тенденции в этом любимом многими жанре. Тенденции — безрадостные. А перспективы?.. Только и остаётся, что надеяться на лучшее.
Прошло совсем немного времени после кончины Бориса Натановича Стругацкого — последнего живого свидетельства величия отечественной фантастики. Но то, что публикуется в этом жанре сегодня, часто имеет к наследию Аркадия и Бориса Стругацких, а также Ивана Ефремова, Кира Булычёва, Александра Казанцева, Александра Беляева весьма отдалённое отношение.
А ведь, казалось бы, всё должно было случиться наоборот: молодые писатели, которым подрезала крылья идеологическая цензура, должны быть овеяны свежими ветрами и наперегонки создавать нечто небывалое. Ведь в СССР тотальный контроль властей над литературой ставил такие препоны, что жанр хоть и развивался, но на манер дерева, которому умелый садовник не даёт расти естественно при помощи различных приспособлений. А какие-то ветви и отсекаются. Так, то же фэнтези, первым мастером которого был Михаил Булгаков, лишь подпольно прорывалось в книгах советских фантастов. А на Западе расцветало пышным цветом. Да что там говорить, если в СССР фантастов даже не принимали в Союз писателей, считая, что их творчество не имеет отношения к настоящей литературе.
Но когда идеологические баррикады были разрушены, вмешался рынок. Печатный рынок — дело мрачное. Как мне признавался один издатель — человек не бедный, — он никогда не играет в казино, потому что риска потерять свои деньги или надежды получить хороший барыш ему и на основной работе хватает… С другой стороны, с 1990-х годов в книгоиздательство кто только не шёл — все, помимо профессионалов. То есть тех, кто знал правила игры на этом рынке. Всё изучалось на ходу, «методом научного тыка».
Дело осложнилось тем, что на дворе не XIX век, когда совсем немногие умели читать и ещё меньше — писать, а писать художественно — вообще единицы. Вот тогда писатель был властелином дум и «инженером человеческих душ». А сейчас, когда читают и пишут все, а многие ещё и имеют литературные амбиции, и среди этих многих есть люди, чьи опусы вполне читаемы, издательства просто не чувствуют потребности в авторах — предложение многократно превышает спрос. Всё это привело к тому, что писатель, в частности фантаст — а фантастика всё-таки литература, и порой высокая, — опустился на самый низ пищевой цепочки в системе книгоиздательства.
Нет, конечно, есть популярные, раскрученные писатели, издающиеся большими (по нашим временам) тиражами и получающие солидные гонорары. Таких в русскоязычной фантастике человек 10–15. Есть менее раскрученные, но тоже более-менее известные, их 50–70. А остальных вроде как и нет. Будь они талантливые, работоспособные, даже издающиеся — читатель их не знает.
— Ценность автора для тиража книги незначительна, — уверен Сергей Грушко, занимавшийся изданием серии книг по игре С.Т.А.Л.К.Е.Р.
Так что писатель — не очень завидная участь в наше время. Обратимся тогда к их продукции.
То, что спрос рождает предложение, знают даже наши издатели. Вот только спрос на жанры для них остаётся тёмным лесом. Как грустно признавался несколько лет назад главный редактор издательства «Астрель-СПб» Александр Прокопович, он не знает, какой из поджанров фантастики будет востребован читателями завтра. Отгремело русское героическое фэнтези типа «Волкодава», скопированного с почтенного старца Конана-варвара. Не слышно и об иронических перепевах этого жанра, непревзойдённым мастером которых был красноярец Михаил Успенский. Улетели из поля интересов читателей гламурные вампиры, шурша чёрными крыльями. На их место пришли «попаданцы» — герои, попавшие в некий континуум,
