бутылки и прочие емкости из-под алкоголя покрыли пол в комнате почти сплошным ковром. Немытые тарелки с остатками какой-то еды, вскрытые упаковки, хлебные корки и шкурки от колбасы дополняли уютный натюрморт: «Алексей Иридиевич грустить изволят».
Центром композиции был, конечно, сам Игнатов. Он был облачен, кажется, в тот же самый костюм, в котором я видел его во время теракта. И, судя по всему, он его с тех пор не переодевал. Алекс полусидел на полу, прислонившись к стене, и пялился на противоположную стену бессмысленным взором.
Рыжие волосы слиплись и свалялись. В руке он держал пустую бутылку с яркой этикеткой.
— А почему вы его до сих пор не связали и не упекли в вытрезвитель? — Спросил я у дворецкого.
— Алексей Иридиевич не дает к себе пойти. — Скорбно ответил дворецкий.
— Да? Привет, Алекс! — Громко крикнул я, направившись в сторону рыжего алкаша.
Его полностью покрасневшие глаза уставились на меня. Мутный взор на секунду прояснился. Он поднял бутылку, со словами:
— Ыпешь?
— Ыпью ыпью, — ответил я ласково, подходя поближе. — Наливай, дружок!
— Итрый! — Выпалил невменяемый Игнатов.
Я попытался сделать еще шаг вперед, и передо мной мгновенно возник золотистый щит, отбросивший меня назад. Я перекувыркнулся в воздухе, приземляясь на бутылки, и с трудом удержал равновесие. Если бы не тренировки, мог свернуть себе шею или сломать что-нибудь.
— Вот так он несколько часов щит держать может. Ни разу подловить не удалось. — Шепотом поведал мне дворецкий.
— Откуда этот рыжий упырь берет выпивку? — Спросил я дворецкого. — Две недели уже прошло.
— Его сиятельство собрал какое-то устройство в ванной. И производит, хм, продукцию, из приносимой ему еды. Как вы понимаете, драгоценный эр Строгов, не кормить Алексея Иридиевича мы не можем. К тому же он наш господин. Он не буянит и никому не пытается причинить вред. Поэтому нам не полагается «связывать» Его Сиятельство, и уж тем более, куда-то сдавать. Мы ничего не можем с этим сделать. Эр Строгов, помогите, мне кажется, Его сиятельство так долго не выдержит.
В голосе старика чувствовалось отчаяние. Довел слуг рыжий пакостник.
— Матвей, — сказал я, когда мы вышли из комнаты. — Ты же можешь открыть портал за щит?
— Могу, Олег. Но это плохая идея. Если он успеет среагировать и сократить площадь щита, того, кто сунется в портал, может и пополам разрезать. И что ты предлагаешь? Дубинкой его оглушить?
— Нет, мы постараемся обойтись без членовредительства и физических воздействий. Портал за щит — это план Б.
И обращаясь уже к дворецкому:
— Мне нужно домой. Отдать распоряжения, поужинать. Как только он снимет щит, позвоните мне. Я попробую его… вырубить. А потом, если вы не против, заберу в столицу, погостить у меня.
— Сила, да мы на все готовы уже, эр Строгов, лишь бы этот кошмар закончился. Увезти его сиятельство из этой комнаты — хорошая идея.
— Да уж. Обои и обивку мебели явно придется менять, — задумчиво сказал я.
Ыпьешь⁉
* * *
Через три часа я и Матвей снова стояли перед порогом комнаты Игнатова. Щит он снял и возился со своим самогонным аппаратом в ванной, так что я зашел в комнату. Игнатов скосил на нас хитрый глаз, но больше никак не среагировал на мое с Матвеем появление.
Я просто и без всяких разговоров шарахнул его «замешательством». Не представляю, как эта чара действует на перманентно пьяный мозг, но подозреваю, что ничего хорошего.
Игнатова мгновенно вывернуло прямо в ванную, а я крикнул Матвею «Давай»! Я не собирался давать магу такого класса очухаться.
Матвей хлопнул меня по спине, и я оказался прямо возле Алексея, продолжающего опорожнять желудок в ванную. Взяв приятеля в удушающий захват, я прижал ему к ноздрям платок, смоченный сильным усыпляющим зельем. Вы когда-нибудь пытались придушить блюющего человека? Не делайте так!
Когда Игнатов вырубился, мы совместными усилиями прочистили ему носоглотку и пищевод и не дали задохнуться. После чего я решительно влил в него еще одно зелье. Я потребовал от слуг, чтобы они его тщательно отмыли. Игнатов не проснется еще часа четыре, и это без учета алкоголя в его крови. Или крови в алкоголе Его Сиятельства? Ладно. Через полчаса он предстал перед нами отмытый, чисто выбритый и спящий, как младенец. Вот теперь все. Можно паковать.
Не зря же я с собой велосипед с тележкой взял? П. Предвидение!
Глава 13
Сюрпризики
Сильно удивил меня Августович. Подошел перед отбытием в Павлоград и заявил, что некоторые дела задерживают его в форте, но пояснений давать не стал, сказав: «Не забивайте себе голову, Олег. Может, и ничего серьезного, проверить кое-что нужно».
Что-то вокруг меня подозрительное количество темнил образовалось. Взамен себя Августович выделил мне для сопровождения и охраны Прутова. Ничего против Кузьмы не имею. Но странно все это. Поставил себе галочку в уме, разобраться с хреновыми тихушниками в своем доме, начиная, видимо, с Кира. Судя по всему, странное поведение остальных домочадцев связано именно с ним. Ладно, по словам Карла Августовича, ничего страшного не случилось, и я, сделав мысленную пометку: «Поговорить с братцем», — успокоился. Не люблю сюрпризы, предпочитаю, чтобы близкие делились со мной проблемами, до того как те обострятся!
Прихватив с собой дворецкого Игнатова, чтобы нам прямо при входе на тропы не предъявили обвинение в похищении аристократа, мы выдвинулись в северный квартал форта. К путевой двери.
Обратный путь по тайным тропам мы с Прутовым начали как обычно. По ржавой металлической тропе, ведущей мимо Разумовского, с Игнатовым, сложенным в тележку, как багаж.
Когда мы свернули на каменную древнюю дорогу, напряжение и мрачная обстановка этого места начали вызывать серьезные опасения.
Сперва я увидел силуэт, движущийся нам навстречу, и решил, что мы пересеклись с таким же, как мы путником.
Однако спустя несколько секунд, в очередной раз подняв взгляд от переднего колеса велосипеда, я увидел мерзкую тварь, больше всего похожую на вставшего на задние лапы огромного шакала. За тварью тянулся треугольный длинный шлейф тумана. Хмарь? На тайных тропах? Не дав себе времени додумать, я начал действовать.
Соскакивая с велосипеда, оставляю транспорт ехать дальше. Я выхватываю «гюрзу», которую всегда ношу с собой.
Гремят первые выстрелы. Тварь, неестественно изгибаясь, воет, в ее груди и морде появляются темные отверстия, исторгающие
